Берия. Лучший менеджер XX века.

философии, литературы и истории), студентом которого стал Трояновский-сын, было принято по пути на предвоенные первомайские демонстрации в определенном месте кричать: «Да здравствует Борис Леонидович Пастернак!»

Не Аристотель и Демокрит или там Гегель — у философов… Не Пушкин и Маяковский или там Гейне — у поэтов… Не Карамзин и Ключевский или хотя бы академик Тарле — у историков, а всю жизнь проживший на обочине истории поэт сумбурного таланта… Дешевая фронда в центре создающейся великой державы со стороны ее будущей якобы интеллектуальной якобы элиты… Это ведь показательно, уважаемый мой читатель!

Так же, как показательно и то, что, рассуждая о Сталине, пуговицы с потертого кителя которого не стоят папа и сын Трояновские, вместе взятые, сын не нашел ничего лучшего, как заявить, что для него-де Сталин — не дьявол и не ангел, а просто политик из числа стоящих на самой вершине политической пирамиды, и процитировать (Трояновский-сын думал, что к месту) письмо Гарри Трумэна к дочери, где этот заурядный штатовский политикан высокомерно разглагольствовал: «Чтобы быть хорошим президентом, нужно совмещать в себе качества Макиавелли, французского короля Людовика XI, Цезаря Борджиа и Талейрана, быть лгуном, предателем, лукавым церковником (Ришелье), героем и еще неизвестно кем».

Если бы Олег Трояновский в ответ на такое свое заявление услышал, что Сталин был большевиком-ленинцем, всю жизнь жившим идеей великой и могучей России для свободных, развитых и образованных (а потому и свободных) людей, то сын-«дипломат» папы-«дипломата» пожал бы плечами. Ведь если не для папы, то уж для сына — точно, это было, в конце-то концов, пустым звуком. Они-то жили, как и положено «цивилизованным людям», в конечном счете семьей.

Эти «отцы и дети» возникали в стране не как следствие власти Сталина, а вопреки ей и ее духу, ибо это был дух творчества и созидания, а они жили духом потребления и прислуживания за лакомый кусок.

По МИДу сороковых годов ходила легенда о том, как некий «служивший» там (такие всегда не работают, а «служат») заведующий экономическим отделом, имевший четырех или пятерых детей, в ответ на раздраженное замечание первого заместителя министра Вышинского: «Вы ничего, кроме детей, не умеете делать», «смело»-де ответил: «А у вас это получается не лучшим образом, Андрей Януарьевич, потому и злитесь». «Смельчаком» был отец будущего президента Центрального банка ельцинской «Россиянин» Геращенко… Как видим, папа-Геращенко и детей хороших сделать не сумел.

А вот устраиваться они умели. Читатель должен помнить о том, как они умели устраиваться, по описанию квартиры профессора Виноградова — одного из «врачей-вредителей». И ведь они действительно были вредителями! А также и интриганами…

ЕСЛИ знакомиться с историей СССР на рубеже 40—50-х годов по трудам многих нынешних «исследователей», то ключевыми словами к этому периоду окажутся не «восстановленные Днепрогэс, Сталинград, Севастополь», «система «Беркут», «БЭСМ», «РДС-1» и «РДС-6с», а «дело врачей», «Ленинградское дело», «дело Михоэлса» и т. п.

Я не буду вдаваться в исследование этого второго ряда — Берия к этим «делам» отношения не имел, половину своего времени отдавая известным читателю «делам №№ 1, 2 и 3», а вторую половину — делу управления народным хозяйством. Но я приведу один любопытный факт, когда деятельность куратора Атомного проекта Л.П. Берии пересеклась с «деятельностью» одного из будущих «героев» «дела врачей» профессора Егорова.

В конце 1947 года Махнев обратился к Берии с письмом:

«Начальник Лечсанупра Кремля т. Егоров сообщил, что по решению Секретариата ЦК ВКП(Б) производится сокращение контингента, обслуживаемого поликлиникой Кремля.

По Вашей просьбе к кремлевской поликлинике было прикреплено несколько ученых, для которых, ввиду специфики условий их работы, требовалось более квалифицированное медицинское обслуживание.

Как сообщил т. Егоров, эти ученые подлежат откреплению от кремлевской поликлиники.

Академик Соболев Л.С. уже получил извещение об откреплении.

Ученые просят сохранить за ними и членами их семей право пользования кремлевской поликлиникой.

Список ученых прилагается.

26 декабря 1947 г. В.Махнев».

Судя по решению ЦК, Егоров «спецобслуживал» так много чиновной шушеры, что пришлось ее число сокращать. И на ком же начальник Лечебно-санитарного управления Кремля решил сэкономить?

Вот список, приложенный Махневым к письму: