Берия. Лучший менеджер XX века.

«Вот, товарищи, истинное лицо этого претендента, так сказать, в вожди советского народа. И вот эта грязная моська осмелилась соперничать с нашей партией, с нашим ЦК. Этот самый грязный человек пытался внести раздор в ряды нашего Президиума» и т. д.

Психологически речь Шаталина стала неким пиком в «работе» пленума. Да и по счету она стояла примерно посередине. И недаром сразу после ее окончания Хрущев объявил перерыв на 15 минут. «Товарищам по партии» надо было дать возможность тут же, по горячим впечатлениям, обсудить услышанное и посудачить на тему — какие же это «предметы мужчины-развратника» обнаружил товарищ Шаталин в сейфе Лаврентия?

Протокол допроса Саркисова 1 июля 1953 года, оконченного в 23 часа 00 минут, приводит А. Сухомлинов. Допрашивали Саркисова лично Генеральный прокурор Союза ССР Руденко (так написано в протоколе, хотя Руденко стал им в конституционном порядке лишь через месяц, после сессии Верховного Совета СССР) и помощник Главного военного прокурора Базенко. И из протокола видно, что Шаталин цитировал показания Саркисова неточно. Скажем, фрагмент о якобы венерическом заболевании выглядит так: «Год или полтора тому назад жена Берии в разговоре со мной сказала, что в результате связей Берии с проститутками он болел сифилисом. Лечил его врач поликлиники МВД Юрий Борисович, фамилию его я не помню».

Профессиональный юрист А. Сухомлинов оценивает этот протокол так:

«Если бы следователь принес мне такой протокол допроса одного из свидетелей по делу, то этот следователь вылетел бы из моего кабинета в одночасье (обращаю внимание читателя на чересчур уж энергичный лексикон служителя правосудия. — С.К.). Нахватал каких-то кусков и отрывков, ничего толком не выяснил, контрольных вопросов не поставил…»

Но ведь допрос Саркисова и не был следственным действием! Уже из «протокола» его первого «допроса» и из других показаний Саркисова понятно, почему охранника арестовали. Малообразованный Саркисов идеально подходил для того, чтобы с его привлечением максимально быстро состряпать первичный «компромат» на Берию. Позднее я еще приведу его «откровения», а сейчас вновь сошлюсь на А. Сухомлинова:

«Примерно так же обстоит и дело с. болезнью Берия — сифилисом. Документально это не подтверждено. Никаких медицинских документов историй болезни и протоколов допросов медицинских работников нет…»

Но что было до правды секретарю ЦК Шаталину, если Хрущев решил сделать из Берии развратника, точно рассчитав, что это обеспечит нужный ему эффект надежней, чем обвинения Берии в провокаторстве и прочем… Так оно, к слову, и вышло, — когда материалы ЦК о Берии зачитывали позднее на закрытых партийных собраниях, то рядовые партийцы на десятилетия запомнили прежде всего те места, где говорилось о множестве женщин разложившегося «врага народа».

Собственно, по сей день в сознание масс вбивается образ не столько «палача», сколько «сексуального маньяка» Берии.

Прокурор Сухомлинов этой теме посвятил в своей книге целую главу «Половые преступления Берии». Собственно, ему надо было взять второе слово в кавычки, потому что автор книги сам же документально, с правовым анализом доказывает, что преступлений-то не было.

«А женщины были?» — может спросить читатель. Так вот, и женщин не было. И чтобы не возвращаться к этой теме, я кое-что скажу об этом сейчас — до того, как мы перейдем к «следствию» по «делу» Берии.

Тот же Сухомлинов сообщает, что Антонов-Овсеенко пишет о списке более чем двухсот женщин, «представленных судебному присутствию», и иронически прибавляет, что кое-кто повышает это число до семисот (!). При этом фактически по свидетельству А. Сухомлинова, в материалах уголовного дела имеется лишь «список Саркисова». И уже это обстоятельство — вне зависимости от подлинности списка — позволяет отмести как клеветнические все россказни о несчастных школьницах, за которыми охотился Берия на улицах Москвы, высматривая их из «черного ворона». Одно дело вести учет любовниц, и другое — учет жертв насилия. Подобных списков никто не ведет, да еще через телохранителя!

Список же Саркисова не может насчитывать более тридцати девяти женщин, причем знавших, зачем они требуются, то есть уж в этих случаях (даже если бы они были) об изнасилованиях говорить не приходится. В официальном обвинительном заключении, кстати, Берии инкриминировали всего одно изнасилование некой Ляли Дроздовой, причем А. Сухомлинов предметно показывает, что это обвинение против Берии шито не грязно-белыми нитками.