Берия. Лучший менеджер XX века

«Мой коллега и приятель военный журналист Алексей Котенев, — писал А. Щелоков, сам отдавший армейской службе положенные офицеру четверть века, — рассказывал о случае, свидетелем которого был сам. Генерал (впоследствии — маршал) Павел Батицкий, в 1953 г. обеспечивавший охрану бункера, в котором содержался арестованный Лаврентий Берия, дневал и ночевал на охраняемом объекте. И вот однажды ему доложили, что Берия отказался от пищи и объявляет голодовку. Батицкий рассвирепел. Он отправился в бункер. Перед ним открыли стальные тяжелые двери. Батицкий нервными шагами спускался по лестнице в чрево подземного командного пункта Московского военного округа, и его басовитый командирский рык разносился под сводами:

— Берия, е… твою мать! Не будешь жрать, в цепи закую!

Позже Котенев признавался, что угроза Батицкого произвела впечатление даже на него — вовсе не заключенного… Особенно угроза „заковать в цепи“, смысл которой увязывался только с далеким прошлым. Почему именно эта мысль пришла на ум генералу, сказать трудно. Но даже Берия продолжать голодовку не рискнул.

А уж как Павел Федорович умел пугануть ненормативными словесами своих подчиненных, вряд ли требует пояснений».

Не думаю, что эпизод с Батицким был вставлен А. Щелоковым в статью (или рассказан ему в свое время А. Котеневым) с целью хитромудрой стратегической дезинформации, призванной подкрепить версию о том, что Берию не застрелили при аресте. Нет, это как раз та мелкая деталь, которая позволяет сделать вывод: Берия действительно содержался в бункере штаба МВО.

Но как долго он там содержался?

Официальная версия — до конца декабря 1953 года. Однако, повторяю, я убежден, что Лаврентий Павлович был застрелен еще до наступления осени 1953 года.

Сразу расправиться с ним было рискованно — мало ли как все могло повернуться. Но вот все благополучно (для заговорщиков) закончилось. На пленуме никто заслушать Берию не потребовал, запланированное «всенародное осуждение» худо-бедно, но состоялось — июльские номера «Правды» пестрят соответствующими репортажами и фотографиями «с мест».

Берия об этом не знает, однако после последнего своего письма понимает, что писать бесполезно. И он предпринимает попытку голодовки. Увы, по поведению Батицкого видно, что желаемого эффекта и этот шаг не дал. Датировать же попытку голодовки можно десятыми числами июля.

Вот прошла и сессия Верховного Совета… И тоже — без сучка и задоринки для Хрущева и Президиума ЦК. Руденко и его следственная команда уже вовсю работали тогда с арестованными Деканозовым, Кобуловым, Гоглидзе, Мешиком и Влодзимирским (Меркулова арестовали позднее), и надо было максимально быстро сломить их и принудить к вовлечению в процесс тотальной дискредитации Берии. Смерть Берии здесь могла стать и наверняка стала тем решающим фактором, который обеспечил Руденко желаемое поведение обвиняемых.

Собственно, уже отсутствие очных ставок с Берией было для его арестованных соратников, каждый из которых сам был опытным следователем, очевидным доказательством того, что ЛП в живых уже нет. Возможно, подследственным даже показали труп Берии или его фотоснимки. И после этого…

Ну, после этого можно было получать от пяти подследственных, а позднее — и от шестого (Меркулова) любые «признания»…

О якобы участии Берии и их самих в пытках, избиениях, палачестве, о якобы расправе с неугодными в ходе репрессий в Закавказье и в Москве, и т. д.

Подобными «свидетельствами» книга А. Сухомлинова полна, и по поводу некоторых из них даже ее автор, от «демократической» трактовки Берии далеко не отходящий, замечает: «Чепуха все это!» Относительно же материалов «дела» Берии он говорит так: