Берия, последний рыцарь Сталина

Многие из нас видели, как Берия буквально с каждым днем, особенно после смерти товарища Сталина, все больше и больше наглел и распоясывался. Он безжалостно давил своим высоким положением на людей. Берия безапелляционно командовал, диктаторствовал, он оскорблял, заглушал людей, в том числе министров и членов ЦК. На каждом шагу он подчеркивал свою власть и показывал, что то, что он делает, все это делается от имени партии, от имени правительства, и если сегодня формально решения нет, то он все равно провернет. И у нас было такое впечатление, что хочет Берия, то он и проведет. Очевидно, не только у меня было такое мнение, а у многих. Сейчас стали известны факты, что он обманывал Центральный Комитет, что за спиной правительства единолично проводил и подписывал важнейшие государственные решения, решения большой государственной важности, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета. Товарищ Маленков говорил, что он подписал очень важное решение об экспериментах с водородной бомбой. Мы начали копать архивы и обнаружили, что он подписал целый ряд крупнейших решений без ведома ЦК и правительства, предположим, о плане работы очень важного конструкторского бюро, работающего над атомной бомбой.[157] Разве партия и правительство не должны знать, в каком направлении мы будем развивать атомную проблему? Он скрыл и единолично подписал целый ряд других решений, которые будут стоить многих и многих сотен миллионов рублей, решений по специальным вопросам. Он их скрыл от правительства, единолично подписал, пользуясь своим положением председателя Спецкомитета.

Я еще хочу сказать по одному вопросу. Особенно после смерти товарища Сталина, да и при жизни товарища Сталина, как-то нам тяжело было иногда ходить на заседания Президиума Совета Министров, особенно когда председательствовал Берия. Нам было больно, я прямо скажу, зачастую было обидно и больно видеть, как Берия грубо обрывал, третировал не только нас, министров, – мы уже с этим делом смирились, – а руководящих деятелей нашей партии и правительства. Было просто обидно, например, за товарища Ворошилова. Мы с комсомольского возраста привыкли, что Климент Ефремович Ворошилов – это есть Ворошилов. Правильно я говорю?

Голоса. Правильно.

Малышев. Одно слово – Ворошилов – для нас многое говорило, а он обрывает его. Климент Ефремович в последнее время руководил культурой, добровольными обществами. Я помню, как Климент Ефремович докладывал по уставу объединенного добровольного общества.[158] Берия грубо обрывает, оскорбляет. Ну, просто сидишь, и всего тебя скребет. Какое право имеет он обрывать человека, которого уважают все, начиная от детей и кончая стариками.

Он Шверника разыгрывал. Здесь говорили об этом, пренебрежительно к нему относился, одергивал его грубо. Над Андреем Андреевичем насмехался. Андрей Андреевич болел, все мы видели, что человек не может работать, а, со стороны Берия насмешки над болезнью, заявления: «Он там, на квартире, болеет».

Пренебрежительное отношение нас коробило. Мы не привыкли, чтобы к старым руководящим товарищам такое отношение было.

Ворошилов. А к молодым?

Малышев. Молодых я не считаю. Мы привыкли к его стуканию по голове. Надо прямо сказать – побаивались, авторитет был, думали, что простительно большому человеку допускать некоторые грубости, терпели ради нашего дела.

Мы видим, как в последнее время от руководства нашей партии и правительства были оттерты испытанные товарищи, которых знает вся страна, весь народ, – это тт. Молотов, Ворошилов, Микоян. Это факт. Нам было очень обидно. Товарища Молотова все мы знаем с комсомольского возраста. Испытанные, проверенные товарищи, и вдруг почему-то оказалось, что они не нужны в руководстве партии. Непонятно. Теперь все, конечно, понятно, он расчищал себе дорогу к власти. Сначала Ворошилова под видом старости оттерли, затем Молотова, навязав ему какие-то надуманные ошибки, якобы он чуть ли не с американцами и англичанами целуется на каждом перекрестке. Ясно, что товарищ Сталин говорил не со своих слов, ему Берия преподнес эти материалы. Он оттирал одного за другим испытанных и проверенных товарищей, с тем чтобы ему легче было пробраться к власти. У нас душа болела, а мозговать не очень могли. Сразу не могли все сообразить. Он добивался диктаторского положения, руководящего положения, лез в премьер-министры, невзирая ни на что.