Берия. Преступления, которых не было

Надеюсь, суть претензий к Берия из этой записки ясна и комментариев не требует. Меры тоже ясны. От поста министра внутренних дел освободить в любом случае. Если будет вести себя смирно и признает свои ошибки, то этим и ограничиться, если же «не проявит понимания», то снять и с должности зампреда Совмина, а также председателя специального комитета и отправить на пост министра нефтяной промышленности. О том, что последние меры условны, говорит маленький знак вопроса перед пунктом б). То есть, размах репрессивных мер по отношению к Берия зависел от того, как он будет вести себя на заседании. И если, как вспоминает Молотов, он «признал свои ошибки», то должен был потерять только МВД, но не свободу и не жизнь. Как же тогда вышло с арестом? Что там на самом деле произошло, на этом Политбюро? И, что бы там ни произошло, Маленков, автор черновика, получается, к подготовке ареста Берия непричастен, если явился на заседание с этой бумажкой в портфеле?

Это первый пласт размышлений, которые вызывает сей документ. Но на самом деле он куда более глубок, чем видно на первый взгляд. И вопрос об МВД ставился не совсем в такой плоскости, как кажется.

Для сравнения вернемся в 1938 год. В октябре 1938 года начала работу комиссия Политбюро, которая должна была подготовить проект постановления ЦК, СНК и НКВД «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» — оно было утверждено Политбюро 17 ноября, и соответственно, в свои сроки было утверждено Совнаркомом и НКВД. Зачем это делалось? Неужели Политбюро не могло само повелеть сделать то, что надо?

В том-то и дело, что не могло! К тому времени уже действовала Конституция 1936 года, но даже и без нее в официальной структуре власти Политбюро было никем, и звать его никак. Просто руководящий орган политической партии, без каких бы то ни было властных полномочий. Да, мы знаем, что партия в то время руководила всем, но механизм этого руководства был достаточно хитер, он действовал не через властные структуры, а опосредованно, через членство. Самые значимые люди в стране входили в Политбюро и обязаны были выполнять его постановления в порядке партийной дисциплины. Поэтому-то и принималось совместное постановление Политбюро и тех, кто имел власть в том ведомстве, которого касался решаемый вопрос. Кстати, и Хрущев, когда это понял, изменил свою версию событий 26 июня, присовокупив сюда еще и Президиум Совмина. Но про черновик, по-видимому, попросту забыли. Дело в том, что, если вопрос рассматривался на заседании, то по нему выносилась резолюция, а черновик уничтожался. Его наличие в архиве Маленкова доказывает то, что этот вопрос 26 июня не рассматривался. Вот и проворонили улику.

А улика это серьезная. На основании этого документа (соответствующие места выделены курсивом) членам Президиума ЦК, в принципе, можно вынести обвинение, караемое по пресловутой ст. 58 в самой страшной ее части — 581, измена родине. Там, правда, нет статьи о государственном перевороте, но насчет приговора можно не сомневаться. Обвинение это гласит: попытка, в ущерб Конституции, подчинить Президиуму ЦК, то есть высшему органу политической партии, Министерства внутренних дел. Выражаясь современным языком, это говорит о намерениях вместо конституционного установить в СССР внеконституционную диктатуру одной политической партии.

Это, конечно, шутка — хотя, в определенное время и при определенных обстоятельствах, такие шуточки могли привести их героев к стенке. При Сталине за такими нюансами следили очень тщательно — раз Конституция есть, она должны выполняться. Пусть ритуально, но выполняться. Что же, получается, что эти претенденты на высшую власть даже таких простых вещей не понимали?

Впрочем, что они вообще понимали, они показали в последующие десять лет! У Стругацких в романе «Трудно быть богом» есть такой замечательный персонаж — сановник при королевском дворе дон Рэба, нечто вроде кардинала Ришелье. И этого Рэбу все считали хитрым интриганом. А он только изображал хитрого интригана, а на самом деле был глуп и примитивен. Так же и в этом деле. Потому что чем дальше, тем больше стала обнаруживаться феноменальная глупость всей этой компании. По поводу чего у меня было множество споров с самыми разными людьми, которые наперебой доказывали, что люди, стоящие у власти, не могут быть так глупы! Ну просто не могут, и все!

А если могут?

Впрочем, не будем спешить. Вернемся к пресловутому черновику. Судя по тому, что черновик оказался в архиве Маленкова, либо заседание не состоялось, либо этот вопрос на нем не обсуждался. Но ведь он обсуждался! Об этом говорят участники заседания. А потом, в черновике ведь нет ни слова об аресте! С чего вдруг — собирались в худшем случае сделать министром нефтяной промышленности, а вместо этого решили арестовать?

Да еще договорились об этом заблаговременно. Выходит, Маленков — а он, между прочим, Предсовмина — ничего не знал?