Берия. Судьба всесильного наркома

Еще раз это проявилось уже после войны, когда кон был министром обороны. Все, кому довелось служить тогда на командных должностях, должны помнить жестокие, безжалостные расправы, сопровождаемые унижениями человеческого достоинства подчиненных, которые на личном примере культивировал "народный полководец". Расстреливать без суда он уже не мог, но скольким достойным людям поломал судьбу… Взять хотя бы судьбу выдающегося флотоводца Н. Кузнецова.

В конечном счете эти методы руководства войсками оказались малоэффективными даже с чисто прагматической стороны и нередко приводили к противоположному результату. Страх перед бессудными расстрелами вел к увеличению числа перебежчиков, для которых гитлеровский плен становился единственным спасением. Найденный в архивах документ, по моему мнению, вовсе не сенсация. Воспринимается же он как сенсация потому, что история войны загромождена всякого рода мифами, на охране которых стойко и агрессивно сражаются новоявленные цензоры… Свободные граждане свободной России… не нуждаются в мифах. Не нужны они и для "патриотического воспитания", ибо нет особой "патриотической "воспитательной" истории. Ценность истории, как и любой науки, в стремлении к обретению истины. В этом и ее воспитательный, патриотический потенциал. Равно вредны и "чернуха" и "белуха", если они служат интересам отдельных лиц или политической ситуации".

Стоит добавить к этому только то, что, когда речь шла о близких ему людях, Георгий Константинович проявлял неожиданную мягкость. Например, его бывший соратник по Халхин-Голу и бывший порученец Иван Михайлович Афонин, в 44-м, уже командуя корпусом, творчески развивая приказ № 227, ни с того ни с сего расстрелял начальника разведки дивизии. Так Жуков предлагал не предавать генерала суду военного трибунала, а ограничиться "мерами общественного и партийного воздействия". И Афонин благополучно довоевал до конца войны, командовал 18-м гвардейским стрелковым корпусом при освобождении Чехословакии, а потом еще участвовал в параде Победы!

По поводу генерала Афонина начальник Главного управления кадров Красной Армии генерал-полковник Ф.И. Голиков писал секретарю ЦК КПСС Г.М. Маленкову 30 апреля 1944 года: "Маршал Советского Союза тов. Жуков (шифровкой № 117396 от 28 апреля с. г.) донес на имя Народного комиссара обороны Маршала Советского Союза тов. Сталина о собственноручном расстреле командиром 18 стрелкового корпуса генерал-майором начальника 237 стрелковой дивизии майора Андреева.

Представляю Вам по этому вопросу копию моего доклада на имя тов. Сталина".

Сталину же Маленков сообщал днем раньше, 29 апреля: "Маршал Жуков Вам донес о собственноручном расстреле командиром 18 стрелкового корпуса генерал-майором Афониным начальника Разведывательного отдела 237 стрелковой дивизии майора Андреева.

Несмотря на то, что этот самочинный расстрел был совершен 12 апреля с.г., донесение было сделано только 28 апреля, т. е. через 16 суток.

Вопреки ходатайства маршала Жукова — не предавать Афонина суду Военного трибунала, а ограничиться мерами общественного и партийного воздействия, я очень прошу Вас предать Афонина суду.

Если, вопреки всем уставам, приказам Верховного Главнокомандования и принципам Красной Армии, генерал Афонин считает для себя допустимым ударить советского офицера, то едва ли он вправе рассчитывать на то, что каждый офицер Красной Армии (а тем более боевой) может остаться после такого физического и морального оскорбления и потрясения в рамках дисциплины, столь безобразно и легко нарушенной самим генералом.

К тому же после убийства Андреева едва ли можно принять на веру ссылку генерала Афонина на то, что Афонин пытался нанести повторный удар и вел себя дерзко. Что же касается положительных качеств генерала Афонина, из-за которых маршал Жуков просит последнего не судить, то генерал-полковник Черняховский дал мне на днях на Афонина следующую характеристику (устно): легковесный, высокомерный барин, нетерпимый в обращении с людьми; артиллерии не знает и взаимодействия на поле боя организовать не может; не учится; хвастун, человек трескучей фразы.

Тов. Черняховский (по его словам) все это высказывал об Афонине лично маршалу Жукову.

У маршала Жукова Афонин работал порученцем в начале 1943 года и в штабе группы на Халхин-Голе".

Интересно, что в своих мемуарах Георгий Константинович Жуков дал Ивану Михайловичу Афонину совсем иную характеристику. Вспоминая бои у Халхин-Гола, он писал: "Перед рассветом 3 июля 1939 года, старший советник монгольской армии полковник И.М. Афонин выехал к горе Баин-Цаган, чтобы проверить оборону 6-й монгольской кавалерийской дивизии, и совершенно неожиданно обнаружил там японские войска, которые, скрытно переправившись под покровом ночи через реку Халхин-Гол, атаковали подразделения 6-й кавдивизии МНР. Пользуясь превосходством в силе, они перед рассветом 3 июля захватили гору Баин-Цаган и прилегающие к ней участки местности. 6-я кавалерийская дивизия МНР отошла на северо-западные участки горы Баин-Цаган.