Берилловая корона

— Ну, сэр, — сказал Холмс, — очевидно, что дело-то гораздо серьезнее, чем думаете и вы, и полиция. Вам оно кажется простым, мне же чрезвычайно сложным. Подумайте, что можно вывести из вашей гипотезы. Вы предполагаете, что ваш сын встал с постели, сильно рискуя попасться, вошел в вашу уборную, открыл бюро, вынул корону, отломал небольшую часть ее, пошел куда-то в другое место, где спрятал три берилла из общего числа тридцати девяти так искусно, что их не могут найти, потом вернулся с остальными в уборную, пренебрегая опасностью быть пойманным. Скажите, пожалуйста, выдерживает ли подобного рода гипотеза критику?

— А другая какая? — крикнул банкир с жестом отчаяния. — Если он не виновен, то почему не объяснит нам всего?

— Эта задача выпадает на нашу долго, — ответил Холмс. — М-р Гольдер, мы с вами отправимся в Стритгэм и займемся часок-другой изучением некоторых подробностей.

Холмс настаивал, чтобы я отправился с ними. Я охотно согласился на его желание. Слышанная мной история возбудила во мне сильное любопытство. Сознаюсь, что виновность сына банкира казалась мне столько же очевидной, как и его несчастному отцу, но я настолько верил в ясность суждений Холмса, что чувствовал, что не вся надежда потеряна, раз он недоволен данным ему объяснением. Он не сказал ни слова, пока мы ехали в южную часть Лондона, и сидел, опустив голову на грудь и надвинув шляпу на глаза, очевидно, весь погруженный в свои мысли. Наш клиент, очевидно, несколько ободрился от мелькнувшего ему слабого луча надежды и даже стал болтать со мной о своих делах. После непродолжительной поездки по железной дороге и по шоссе, мы скоро очутились в Форбанке, скромном жилище великого финансиста.

Форбанк, большой квадратный дом из белого камня, стоял несколько в стороне от дороги. Со стороны фасада две широких аллеи, покрытых снегом, вели к двум железным воротам. Справа маленькая деревянная калитка вела на узенькую дорожку между двумя хорошенькими изгородями, по которой ходили торговцы. К кухне слева шла тропинка к конюшням, стоявшим на большой, но глухой проезжей дороге. Холмс покинул нас у подъезда, медленно обошел кругом всего дома, по дорожке к кухне, по саду и вышел к конюшням. Мистер Гольдер и я вошли в столовую и сели у камина, ожидая его. Вдруг дверь отворилась, и в комнату бесшумно вошла молодая барышня. Она была несколько выше среднего роста, тонкая, с темными волосами и глазами, казавшимися еще темнее от необыкновенной бледности ее лица. Мне, кажется, никогда не приходилось видеть такого смертельно бледного женского лица. Губы были также совершенно бескровны, а глаза воспалены от слез. На меня она произвела впечатление женщины, сильно удрученной горем, страдающей даже более отца предполагаемого преступника.

Это было тем удивительнее, что она казалась женщиной сильного характера, умеющей замечательно владеть собой. Не обратив на меня ни малейшего внимания, она прямо подошла к дяде и нежно погладила его по голове.

— Ты ведь распорядился, чтобы Артура выпустили из тюрьмы, не правда ли, папочка? — спросила она.

— Нет, нет, деточка, надо довести дело до конца.

— Но я уверена, что он невинен. Вы знаете, что значит женский инстинкт, Я знаю, что он ничего не сделал. Вы раскаетесь, что поступили так жестоко.

— Зачем же он молчит, если невиновен?

— Как знать? Может быть, оттого, что ваши подозрения оскорбили его?

— Как же я мог не заподозрить его, когда собственными глазами видел в его руках корону?

— О, он взял ее только для того, чтоб посмотреть на нее. О, поверьте моему слову, поверьте, что он невинен. Замните это дело. Так тяжело думать, что наш милый Артур сидит в тюрьме.

— Я не брошу этого дела, пока не найдутся камни… ни за что, Мэри! Я не только не хочу замять этого дела, но, напротив, пригласил сюда одного господина из Лондона, чтобы он хорошенько занялся им.

— Этого господина? — спросила она, оборачиваясь ко мне.

— Нет, его друга, который попросил нас оставить его одного. В настоящее время он остался у конюшен.

— У конюшен? — она с удивлением подняла свои черные брови. — Что же он надеется найти там? А! вероятно, это он. Надеюсь, сэр, вам удастся доказать невинность кузена Артура, в которой я глубоко убеждена.

— Вполне разделяю ваше убеждение и надеюсь, что нам удастся достичь нашей цели, — ответил Холмс, отряхивая снег с сапог. — Вероятно, я имею честь говорить с мисс Мэри Гольдер? Могу я предложить вам несколько вопросов?

— Пожалуйста, сэр, если это может помочь разъяснению этого ужасного дела.

— Вы ничего не слышали прошлой ночью?

— Ничего. Я сошла вниз только тогда, когда услышала громкий голос дяди.

— Вы запирали в эту ночь окна и ставни. Заперли ли вы все окна?

— Да.

— А утром все окна были закрыты?

— Да.

— У вашей горничной есть возлюбленный? Насколько я помню, вы говорили вашему дяде, что она выходила на свидание с ним.

— Да. Она могла слышать рассказ дяди о короне, когда прислуживала в гостиной.

— Понимаю. Вы хотите сказать, что она могла передать эти сведения своему возлюбленному, и потом, вдвоем, они составили план покражи.