Берлин 45-го. Сражения в логове зверя

Но, разумеется, введение противника в заблуждение относительно действительной даты наступления даже не декларировалось в жуковской директиве № 00534/оп. Основной эффект от двухдневной пальпации обороны противника с применением авиации и двенадцатидюймовой артиллерии был сугубо практического свойства. Проведенная советскими войсками на Кюстринском плацдарме 14 и 15 апреля разведка боем сыграла весьма важную роль. Хотя продвижение вперед исчислялось в лучшем случае 3–4,5 км, удалось «прощупать» оборону немцев. Наступающие избежали вполне вероятной возможности нанесения первого удара в пустоту. Также к началу операции на некоторых участках сложилась своеобразная обстановка, когда исходными позициями для наступления советских войск стали бывшие немецкие окопы. Вся полоса заграждений, в первую очередь минные поля, на бывшем переднем крае немцев осталась позади.

Не все немецкие командиры были успокоены относительным затишьем днем 15 апреля. Вечером 15 апреля Гитлер одобрил запрос командующего группой армий Хайнрици на отвод всех войск назад на главную оборонительную позицию, оставив на передовых позициях только скелет обороны. Традиционно перед крупными сражениями в войсках зачитывалось обращение Гитлера. Вечером 21 июня 1941 г. в изготовившихся к наступлению дивизиях вермахта впервые прозвучало обращение «Солдаты Восточного фронта!». Традиция была сохранена в битве за Берлин, несмотря на очевидные сложности выбора момента зачитывания в оборонительном сражении. 15 апреля в ротах дивизий на «Одерском фронте» в последний раз зазвучали слова приказа фюрера:

«Солдаты Восточного фронта!

Последний раз со смертельной ненавистью большевизм начал наступление. Он пытается разрушить Германию и наш народ истребить. Вы, солдаты востока, знаете, какая судьба ожидает ваших жен и детей, ибо все мужчины и дети убиваются, а женщины насилуются в казармах, а кто остается в живых, угоняется в далекую Сибирь. Мы предвидели это наступление и в течение января постарались создать сильное укрепление, мощная артиллерия встретит своим огнем врага. Его бесчисленные потери восполнены новыми частями, но новые части и фольксштурм усиливает наш фронт. Большевизм на сей раз встретит старая судьба, они будут обескровлены.

Кто в этот момент не выполнит своего долга, будет предателем своего народа. Какой полк или дивизия отступит со своих позиций, должен будет с позором ответить перед своими женами и детьми, которые переживают ужасы бомбежки в городах.

[…]

Берлин был немецким и будет немецким, а Европа не станет никогда русской. Создайте тесное сотрудничество всех не для защиты глубины страны, а ваших детей и жен и тем самым своей судьбы. В эти часы на вас смотрит весь народ»[197] .

Складывается впечатление, что этот текст был заготовлен заранее, еще в феврале (оговорка про подготовленные в январе укрепления) и лишь пущен в дело перед советским наступлением. Многим из тех, кто слушал речь фюрера, оставалось воевать всего несколько часов. Кому-то из них было суждено навечно остаться в паутине траншей «Одерского фронта», кому-то – уныло шагать в колоннах пленных.

16 апреля. Первый день

Возможность отхода немцев из первых траншей беспокоила командующих армиями. Поэтому в последние часы перед наступлением продолжалось прощупывание обороны противника. Например, по приказу В.И. Чуйкова разведать состояние первой линии обороны противника нужно было в 22.00 15 апреля и в 2.00 16 апреля. Разведчики обнадежили: «Результаты ночных разведывательных действий показали наличие войск противника в первых траншеях»[198] .

В пять утра московского времени 16 апреля (три ночи берлинского времени) в предрассветной мгле вертикально вверх взметнулся белый луч прожектора. Хорошо видимая на многие километры вокруг воткнутая в «небесную твердь» ослепительная игла была сигналом для начала артиллерийской подготовки.