Берлин - 45

Вскоре мне снова позвонил В. Шатилов. Он приказал подготовиться к третьей атаке, спросил, не могу ли я во время нового штурма перенести свой наблюдательный пункт в Рейхстаг. Я ответил, что делать это ещё рано. Справа атакуют немцы на танках, левее — бьют их артиллерийские орудия. Да и вообще вся площадь перед Рейхстагом сильно простреливается. А если мне и удастся перенести свой НП с Рейхстаг, то руководить боем будет невозможно. Мы можем оказаться отрезанными и потерять Рейхстаг.

В заключение я предложил генералу послать туда Зинченко, сказал, что он находится у меня на НП. Генерал попросил передать трубку.

Закончив разговор с В. Шатиловым, Зинченко недовольно сказал:

— Старик беспокоится о знамени Военного совета. Говорит, что комкор Перевёрткин не даёт покоя, всё время спрашивает о знамени Военного совета армии. Приказывает водрузить его.

Я сказал, что обижаться не следует, надо пробиваться в Рейхстаг, что войск у него нет, руководить некем, а отсиживаться на моём НП неудобно…»

Как можно понять, в состоявшемся на НП 674-го полка разговоре подполковник и полковник, два фронтовых товарища, прошедших немало фронтовых дорог плечом к плечу, сказали друг другу многое. Один не без горечи поздравил другого. Другой, с трудом сдерживая иронию, посочувствовал ему и дал совет пробиваться в Рейхстаг, то есть устанавливать знамя Военного совета армии.

В ночь на 1 мая 1945 года Рейхстаг был очищен: гарнизон его частично истреблён, частично пленён. Потери нашей стороны тоже оказались значительными. Надо отдать должное защитникам Берлина: сражались до последнего патрона и до последнего солдата.

В очищенный от противника Рейхстаг со всего Берлина хлынули бойцы и офицеры, делегации армий, корпусов, дивизий и дивизионов, полков и различных служб. Устанавливали свои флаги, флажки и вымпелы. Делали на стенах и колоннах надписи. Надписи были различными: «Учтено за кур»; «Привет Москве! Берлину крышка!»; «Одесит Пескин. Ленинградец Житмарёв. Осмотрели развалины Берлина. Остались весьма довольны»; «За Ленинград заплатили полностью»; «Урал-Москва. Мы привезли снаряды, бомбы, людей и разбили это гнездо зверей!». Среди прочих была и такая надпись: «Слава героям, водрузившим Знамя Победы над Берлином!»

А настоящих героев оттеснили в сторону. Назначили других…

По сценарию, написанному кем-то из работников политорганов, настоящим Знаменем Победы могло быть только знамя Военного совета 3-й ударной армии. Такие знамёна были изготовлены заранее и розданы в дивизии. В каждую дивизию по одному. Знамёна были пронумерованы. 150-й Идрицкой дивизии досталось знамя № 5. Командир дивизии генерал Шатилов через политотдел передал его в полк полковника Ф. М. Зинченко. Зинченко, растеряв в боях личный состав, был сильно удручён. А тут ещё на НП забрёл командир разведгруппы лейтенант Сорокин и начал докладывать по телефону в штаб соседнего полка о том, что Знамя Победы установлено… У полковника вначале сдали нервы, поднял руку на младшего по званию. Если бы нервы сдали и у лейтенанта, то лежать бы комполка и жизнелюбу Фёдору Матвеевичу Зинченко в луже крови изрешечённым автоматной очередью в упор… Сорокин сдержался. Видимо, слишком велика была радость только что свершённого его разведгруппой. А Зинченко, охваченный завистью к соседу, тут же позвонил Шатилову и в горячке доложил о том, что его бойцы водрузили над Рейхстагом Знамя Победы. Примерно в это же время, возможно, чуть раньше, в штаб дивизии позвонил подполковник Плеходанов. Но знамя Военного совета № 5 по-прежнему находилось на НП Зинченко…

Военный журналист Евгений Кириченко несколько лет назад опубликовал в Интернете статью-исследование «Молчание знаменосца». В ней он затронул многие аспекты истории штурма Рейхстага. Рассказал правду и о знаменосцах.

«Виктор Тёмин сделал увеличенный снимок для юбилейной выставки, посвящённой Дню Победы[165]. Под ним стояла короткая подпись: «1 мая 1945 года». Знамени над Рейхстагом на этой фотографии не было. Да и не могло быть, потому что Егоров и Кантария, как потом выяснится, перенесли победный флаг с фронтона на купол только к вечеру 2 мая, когда здание перестало гореть. Эту историю с водружением снимал уже другой человек, корреспондент «Фронтовой иллюстрации» Анатолий Морозов.

Спустя почти 60 лет после Победы, — пишет далее Евгений Кириченко, — он рассказал в газете «Известия», как утром 2 мая вытащил Егорова и Кантарию на крышу из подвала Рейхстага, где те отсыпались вместе с остальными разведчиками батальона Неустроева. Приказ сфотографировать их пришёл в телеграмме из ГлавПура. Правда, в Москве ещё не знали фамилий знаменосцев, и найти их должен был сам Морозов.