Берлин: тайная война по обе стороны границы

В обстановке планомерного укрепления статуса режимного предприятия неожиданно для нас прозвучала критика этих усилий со стороны Индустриального райкома КПСС. На районной партийной конференции первый секретарь райкома Уваров вдруг заявил, что «…режим на Гознаке мешает проведению политико-воспитательной работы в коллективе».

Удивительно: усилия по наведению государственной дисциплины не понравились партийному руководству!

Его слова мне передал директор фабрики, поскольку сам я в конференции участия не принял по причине болезни. Инструкторы райкома прокомментировать причины такой критики мне не смогли. Тогда я отправился на прием к первому секретарю РК КПСС. После двух часов демонстративного игнорирования моего присутствия в приемной я все-таки прорвался на прием к нему и попросил объяснить, чем вызвана такая оценка моей работы.

В ответ я услышал:

— Раньше все, кому нужно, кого посылал райком, ходили к вам на предприятие. А теперь не пускают!

Из обороны я перешел в наступление. Объяснил Уварову разницу между старыми и новыми требованиями инструкции по соблюдению режима, заострив внимание на том, что это решение правительства, а не КГБ. Поэтому мой долг — обеспечить ее неукоснительное выполнение.

Обратил также внимание Уваров на то, что инструкция согласована с ЦК КПСС, и я вправе рассчитывать на поддержку партийной организации в решении этой задачи, а не наоборот.

Несмотря на нежелание первого секретаря райкома смотреть «эти красные книжки из КГБ», он все-таки вынужден был ознакомиться с параграфом, регламентирующим порядок посещения фабрики. Тогда он спросил:

— А что же ваш секретарь парткома? Почему он этого не знает?

Я заметил, что объяснял ему это дважды, что он расписался за ознакомление с инструкцией, но, видимо, не считает ее документом для руководства в работе. А поскольку он в штате райкома, то райкому КПСС и удобнее спросить с него за несоблюдение требований документов, рекомендованных ЦК КПСС для руководства в работе.

И все же ответа на свой вопрос о причинах огульной критики я так и не получил. При прощании заметил, что такая инструкция имеется в спецчасти обкома КПСС.

Через неделю на приеме у начальника управления КГБ я узнал, что секретарь райкома Уваров, не доверяя моим толкованиям инструкции, посетил спецчасть обкома партии и ознакомился с ее содержанием. Затем он был на приеме у одного из секретарей обкома. Там состоялся разговор о причине моего визита к нему. Однако извинений за необоснованность публичного обвинения в создании препятствий партийной работе мне никто так и не принес, но и критики в свой адрес я тоже больше не слышал. Партия всегда была у нас права! Мое предложение заслушать меня на заседании райкома о состоянии работы по укреплению режима на фабрике также услышано не было.

Следующим этапом явилась работа с исполнителями секретных документов и лицами, допущенными к сведениям, составляющим государственную тайну. Мне было ясно, что только сознательное отношение к сохранности секретов может явиться залогом успеха в деле защиты и сохранности государственной тайны. У меня еще свежи были в памяти горькие уроки провала этой работы (точнее — результат ее отсутствия) с носителями секретов на оборонных комплексах в Мотовилихе, вскрытые моим отделением в работе по делу «английского партизана из Чехословакии». Мы также организовали учебу с этой категорией инженеров и служащих с последующим принятием зачетов по знанию требований инструкции.

Для повышения качества работы по укреплению режима были переработаны старые должностные инструкции контролеров первого отдела. Их предстояло учить работать на упреждение событий. Акцент был сделан на повышение требований к мастерам на производстве и усиление внимания контролеров к намечающимся изменениям в технологии работы цехов с секретными изделиями и продукцией строгого учета. Стали требовать от них предложений по упреждающим мерам, необходимость в которых могла быть вызвана предстоящими изменениями.

В целом стали просматриваться определенные положительные сдвиги в сознании сотрудников.

Стали давать результаты совместные усилия руководства фабрики, начальников цехов и отделов, исполнителей секретных работ и отдела режима, направленные на решение единой задачи — сохранность выпускаемой продукции и защита государственной тайны.

Соблюдение режима перестало быть делом только первого отдела. Хочу отметить в своих воспоминаниях одну важную черту, присущую коллективу гознаковцев: люди четко осознавали всю ответственность и свою причастность к решению задач государственной важности. Я бы назвал эту черту наличием государственного сознания в трудовом коллективе. Фабрика периодически получала внезапные правительственные задания, требующие срочного исполнения. В выходной день, а иногда и в праздничный, в связи с поступившей телеграммой срочно собирали руководящий состав, необходимый для решения поставленной задачи.