Берлин: веселая столица, или От рейхстага до кебаба

Уличные столкновения на Первомай появились в Берлине не сегодня и не вчера. Еще в 1987 году, за два года до падения Берлинской стены, левые круги Берлина – тогда еще Западного, – пошли на открытый конфликт с мэрией, призвав бойкотировать перепись населения. По мнению левых активистов, проведение переписи должно было ухудшить права бедных слоев населения. В частности, стать основой проведения антиэгалитаристской жилищной политики. Кроме того, левые активисты были недовольны подготовкой к празднованию 750-летия города, выражавшейся, в частности, в удалении с улиц асоциально выглядящих горожан.

На протяжении апреля 1987 года западноберлинская полиция провела несколько акций по вытеснению леваков из захваченных ими пустующих зданий. К Первому маю ситуация обострилась до предела. Мирная первомайская демонстрация была готова в любой момент превратиться в уличные бои. Так и произошло. Примерно в четыре часа вечера 1 мая левые активисты перевернули полицейский патрульный автомобиль, который обеспечивал порядок на демонстрации. Сидевшие в автомобиле полицейские получили легкие ушибы. Вслед за этим другие активисты стали сдвигать строительную технику, стоявшую в некотором отдалении. Полиция восприняла происходящее как начало беспорядков и приняла решение разогнать митинг.

Несмотря на применение полицией дубинок и слезоточивого газа, разогнать демонстрацию быстро не удалось. Митингующие соорудили на перекрестках Скалитцер-штрассе баррикады и стали удерживать позиции. Вплоть до одиннадцати вечера полиция предпринимала попытки взять контроль над левацкими кварталами, но в конце концов вынуждена была отступить.

Немецкая городская железная дорога прекратила работу в районе улицы Скалитцер-штрассе, чтобы исключить прибытие новых агрессивных активистов и не подвергать машинистов поездов опасности. Тем не менее, пиратские радиостанции успели распространить призыв к левым активистам и призвали их поспешить к Скалитцер-штрассе, где намечается успешная драка с полицией.

Кстати, всего через два года именно сообщения городской радиостанции Западного Берлина о том, что пропускные пункты на стене работают на выпуск граждан ГДР на Запад, стали причиной того, что тысячи берлинцев устремились к погранпереходам и просто смели ничего не подозревавших гэдээровских пограничников.

Но вернемся в Первомай 1987 года. Уже через несколько часов после обращения левых радиостанций столкновения приняли совершенно новый масштаб. Левые активисты стали массово применять коктейли Молотова. Были подожжены отделения банков, супермаркеты. Бунтующей толпе удалось поджечь даже здание станции железной дороги: Гёрлитцкий вокзал. Прибывшие на место пожарные расчеты сами стали объектами нападений. В районе начались спонтанные грабежи магазинов. Лишь к вечеру 2 мая полиции, стянувшей к месту событий водометы и разградительную технику, удалось взять ситуацию под контроль. Было арестовано 47 участников беспорядков. На месте событий остались остовы десятков уничтоженных автомобилей и выгоревшие здания «капиталистических заведений»: банков и магазинов.

Однако даже эти события 1 мая 1987 года, после которых минуло уже почти тридцать лет, тоже не начались сами по себе.

Берлинский район Кройцберг, расположенный вплотную к Берлинской стене и населенный очень бедными горожанами, долгие годы являлся центром левацки настроенных немцев. Причина тут не только в революционной атмосфере бедного района города. Дело еще и в том, что в Западном Берлине изначально было куда больше леваков. Из-за особого статуса этого города молодые люди, жившие в Западном Берлине, освобождались от призыва в бундесвер. Поэтому большое количество леваков, не желавших служить в «империалистической армии», приезжали в Западный Берлин и совершенно легально не шли служить в армию. Здесь они зато пополняли ряды многочисленных местных левых и радикально-левых организаций. Не случайно немецкая левая террористическая организация RAF зародилась именно в Западном Берлине.

Разумеется, все эти сотни и даже тысячи молодых людей, увлеченных идеями честного распределения собственности, борьбы с мировым империализмом и противостояния капиталистической системе, нуждались в жилье. Для многих из них логичным решением вопроса был самозахват пустых жилых домов в бедных районах. В Берлине тогда количество жилья превышало количество арендаторов. Много старых зданий в бедных районах находились в формальной собственности своих владельцев, но не использовались ими по назначению. Слишком в плохом состоянии были эти здания, и слишком тяжело было найти хоть кого-то, кто был бы готов платить за жилье. В итоге левацкая молодежь просто заселялась в эти пустующие дома, не спросив разрешения у хозяев. Молодые люди исходили из того, что капиталист, не использующий дом по прямому назначению, теряет право на то, чтобы распоряжаться имуществом, а левым активистам дома нужны больше.