Берлинская мишень

«Черт возьми, Урсула, а не подождать до утра?»

"Нет, черт возьми, не может!"

«Хорошо, хорошо, дорогая… успокойся. Что это?»

Сдавленным, плачущим голосом Урсула прочла три признания, а затем рассказала ему о фотографиях.

Когда она закончила, на другом конце провода воцарилась долгая гробовая тишина.

«Стефан?… Ты все еще там?»

«Да, я здесь. Я думаю. Женщина все еще там?»

"Да."

"Дай ей телефон!"

Она протянула трубку русской. «Он хочет поговорить с тобой».

Анна Пальмиткова сняла сережку Cartier и заговорила по телефону. "Да."

"Кто ты?"

«Это не имеет значения. Важно то, что я готова скрыть имеющуюся у меня информацию в обмен на определенные… послабления с вашей стороны».

"Вы просите меня совершить измену!"

«Убийство, измена… все равно».

"Будь ты проклята!"

"У меня очень мало времени, мистер Конвей. Что вы скажете?"

«Я хочу сказать тебе, чтобы ты поцеловала меня в задницу».

Она невесело усмехнулась. - "Я уверен, что ты бы стал".

«Мне нужно сначала увидеть тебя… поговорить с тобой лично».

Анна сделала паузу, рассуждая. - «Это можно устроить».

«Я должен осмотреть свой завод в Шпандау утром. На Пининбергерштрассе в Штаакене, у стены, есть пивная».

«Я могу найти это».

"Должны ли мы сказать в полдень?"

«Полдень будет хорошо. Guten Morgen, Herr Conway».

Анна повесила трубку и вернула сережку на место.

«Он не собирается этого делать», - сказала Урсула, ее и без того широко раскрытые глаза стали еще шире.

«Он хочет поговорить. Но я уверен, моя дорогая, что он это сделает».

* * *

"Ты проснулся?" - спросила она из темноты рядом с ним.

"Да."

Картер переместил руку ей на живот, но ответа не последовало. Она ждала в его комнате, точнее, в его постели, когда он вернулся со встречи с Фойгтом.

"Что случилось?"

- спросил Картер, когда он разделся и скользнул в кровать рядом с ней.

Они говорили, и чем больше они это обсуждали, тем более безучастной она становилась. Картер сделал попытки, и она ответила слабо. Занятия любовью были механическими, без страсти, с минимальным результатом.

После этого они много мгновений пролежали в тишине врозь.

Теперь казалось, что ей нужно поговорить еще раз, а Картер был не готов к этому.

«У меня есть интуиция, прямо здесь, - она ​​прижала его руку, - что неважно, что вы откроете, все это приведет к женщине Райнеман, и Стефан в конечном итоге уйдет».

«Нет, если я могу помочь».

«Возможно, даже ты, Ник, на этот раз не сотворишь чуда. Чем больше мы узнаем о Стефане, тем больше я понимаю, что он богат, умен, могущественен и совершенно аморален. Таким людям может сойти с рук все. Для них нет законов ".

Его поразил глухой монотонный голос. Это было не похоже на нее, и фаталистическая точка зрения, которую она придерживалась, могла быть опасной.

«Эй, - сказал он, обнимая ее.

"Что?"

«Я думаю, у вас посткоитальная депрессия».

«Не опекай меня, Ник».

«Хорошо, - вздохнул он, - не буду. Нам нужен стрелок. Думаю, Ганс-Отто отдаст его нам».

«А потом, надеюсь, все станет на свои места?»

«Надеюсь. Все в этом бизнесе разбросано по кусочкам. Вы только молитесь, чтобы они собрались вместе».

"Помните Гонконг?" - спросила она хриплым от настроения голосом.

"Да уж."

«Ты оставался со мной всю ночь и следующий день. На следующую ночь я проснулась и назвала тебя. Ты покинул мою больничную палату. Я знаю, куда ты пошел и что сделал, Ник».

Картер осторожно откатился от нее.

Он помнил. Он очень тщательно работал с китайским преступным миром и купил себе автомат Узи. Затем он отправился на склад Коулуна и убил троих мужчин.

Никакого отчета не было, и не было установлено никаких связей.

Но Лиза знала.

Внезапно он осознал, что она встала, встала с кровати и натянула халат.

"Куда…?"

«Тебе нужен сон», - ответила она, двигаясь к двери. «Завтра большой день… для нас обоих».

Он начал возражать, но дверь за ней уже закрывалась.

Картер очень устал, но после того, как она ушла, он долго лежал без сна, беспокоясь о том, как, по его мнению, ее разум, возможно, играет с ней шутки.

Это были первые лучи солнца, когда, наконец, он позволил своим глазам закрыться и позволить сну настигнуть его.

Тринадцатая глава.

Стефан Конвей сунул фотографии и листы бумаги обратно в манильский конверт и бросил их на стол между собой и женщиной. Несмотря на то, что они находились в очень уединенной, закрытой кабине, он огляделся, прежде чем заговорить, как будто кто-то смотрел через его плечо.

«Если не считать фотографий, это чистое предположение», - прорычал он. «И что с того? У многих женатых мужчин есть романы. Половина мужчин, работающих на меня, вероятно, трахают своих секретарш».

«Если они работают на вас, - холодно ответила темноволосая женщина, - они, вероятно так делают».

«Ты - язвительная сука».

Ее красные губы заиграли улыбкой. «Ваше мнение меня не беспокоит и не интересует. Вдобавок к тому, что вы видели, мы можем отправить Клаусвица на Запад лично, чтобы он рассказал его историю».

«Это все равно меня не тронет».

«Возможно, нет. Но это нанесет серьезный удар по вашему авторитету. Вы могли бы, как вы, американцы, выражаетесья, поцеловать политику на прощание».

Стефан Конвей потер виски. "Что ты хочешь?"