Берлинская жара

— Конечно. Так вот, вам, безусловно, известно, что высокопоставленные чины в окружении Канариса — не все, но их число постоянно растет — прилагают усилия, чтобы выступить против режима национал-социализма. Они постоянно расширяют прямые связи с англо-американцами, пытаясь договориться с ними о будущем рейха. Пока союзники не очень-то им доверяют. Но это пока.

— Чего они хотят? — отрывисто спросил Гиммлер.

— Они хотят голову фюрера.

— В каком смысле?

— В идеале, они хотели бы его судить.

— Но вы понимаете, что это невозможно.

— Конечно, рейхсфюрер. Однако со временем пожелания могут меняться. Дело не в том, что мы их не трогаем. Дело в том, что их не трогает Мюллер, которому тоже много чего известно.

— Говорите яснее.

— Не секрет, что Мюллер чуть ли не ежедневно носит доклады фюреру через вашу голову. Он прекрасно понимает, что военная удача может и не вернуться. И буду с вами откровенен, меня тоже терзают такие сомнения. Мюллер ищет покровителя. Он ждет, когда власть рухнет под натиском ренегатов из вермахта, чтобы передушить их, как штурмовиков Рема, и перехватить инициативу.

— Я так понимаю, что этого ждете и вы.

— Мы, рейхсфюрер, — мягко поправил Шелленберг. — Если позволите, мы… Важно, чтобы в случае такого развития говорили с нами, а не с теми, кого обхаживает Мюллер. И еще. Даже эта сволочь Риббентроп, и тот располагает активным дипломатическим аппаратом, не говоря уж об абвере. У нас такого контакта до сих пор нет. Мы, конечно, работаем с источниками и в Стокгольме, и в Берне, но нам пока не верят.

— Что же вы предлагаете?

— Найти надежный канал связи, которому безусловно доверяют западные союзники, чтобы иметь возможность контролировать ситуацию и, по необходимости, управлять ею.

— Иными словами, если отбросить эвфемизмы, вы предлагаете за спиной фюрера открыть канал сепаратных переговоров с врагом? — Повисла напряженная пауза. — Не рано ли? — спросил наконец Гиммлер.

— Думаю, в самый раз. — Голос Шелленберга не дрогнул. — Открыть торг — не означает договориться. Это — процесс.

— А что вы можете им предложить?

— Зависит от того, как будет развиваться ситуация. Однако надо понимать, что чем дальше, тем меньше остается того, что бы они согласились принять… И это предмет наших размышлений.

— А по сути?

— Мы будем интересны им в качестве тарана против большевизма. Тот, кто окажется у власти в случае… неожиданного исхода, получит ключи от будущего Германии. Я бы хотел, чтобы этим человеком были вы.

— Так какая же резолюция вам нужна? — По холодному, одутловатому лицу Гиммлера нельзя было ничего сказать о его чувствах.

— Мне будет достаточно того, что вы об этом знаете.

Завидев приближающегося рейхсфюрера, его телохранитель вытянулся во фрунт; водитель предусмотрительно открыл дверь бронированного «Мерседеса». Прежде чем сесть на заднее сиденье, Гиммлер сверкнул очками в глаза Шелленбергу и задумчиво произнес:

— Так вот зачем вы вспомнили о перемирии Птицелова с венграми, штандартенфюрер?

И ничего более не прибавив, занырнул в машину.

Берлин, Беркаерштрассе, 32, РСХА, VI управление, СД, 27 мая

Шелленберг вернулся на Беркаерштрассе, где размещался его аппарат, в смутном расположении духа. Гиммлер не сказал ничего определенного, и теперь над головой Шелленберга повис дамоклов меч. Хотя, с той же вероятностью, никакого меча вовсе и не было. Оставалось лишь гадать, к какому решению придет рейхсфюрер и к каким последствиям оно приведет. Шелленберг, разумеется, не считал, что Гиммлера с его безумным антисемитизмом и концлагерями примут в качестве альтернативы Гитлеру западные союзники, но без санкции рейхсфюрера он опасался начинать игру, в которой намерен был сыграть свою партию. Впрочем, шеф СД не обольщался, он отлично понимал, что подобные приказы отдаются молча.

Секретарь Краузе, молодой, исполнительный унтерштурмфюрер с блестящим пробором на маленькой, цыплячьей голове, тихо кашлянув, доложил обо всем, что произошло в отсутствие шефа, и напомнил, что в комнате допросов его дожидается штурмбаннфюрер Майер.

— Хорошо, — сказал Шелленберг. — Приготовьте три кофе и принесите туда. Я буду через пять минут.

Шелленберг легко сбежал по пустой лестнице на этаж ниже, где в длинном коридоре маялся от бездействия Майер. При появлении шефа он бодро щелкнул каблуками и вытянул руку в приветствии.

— Идемте, — бросил Шелленберг, не останавливаясь.

Увидев высокопоставленного эсэсовского офицера, арестованный Шварц поднялся на ноги и невольно вытянул руки по швам. На нем была чистая одежда, состоявшая из выглаженных брюк, клетчатой рубашки и пиджака с хлястиком. Он был коротко подстрижен. Под глазом бугром выпирала гематома, пальцы левой руки забинтованы. В глазах Шварца застыл животный страх.

Шелленберг уселся на стул, закинул ногу на ногу. Острые глаза изучающе вцепились в арестованного.

— Не надо стоять, — сказал Шелленберг. — Сядьте.

Майер передал ему черную папку. Шелленберг погрузился в чтение.

Раздался стук в дверь, на пороге возник Краузе с подносом, на котором дымились три чашки кофе.