Берлинский блюз

Сначала господин Леман проверил «Золотой якорь», гопницкий кабак, куда Карл заходил иногда, когда у него случалось особенно плохое или особенно хорошее настроение; он остановился перед большим окном и попытался разглядеть, кто там сейчас «отдыхает» и нет ли там Карла. Но это оказалось бесполезным занятием, ничего не было видно, хотя единственным достоинством «Золотого якоря», по мнению господина Лемана, было отсутствие белых гардин на окнах, по идее они должны были бы тут иметься, в подобных кабаках всегда висят белые гардины, – так господин Леман думал всякий раз, когда видел «Золотой якорь», – а вот в «Золотом якоре» их не было. Может быть, потому, что в «Золотом якоре» всегда до того мрачно, подумал теперь господин Леман, что им даже не нужно белых гардин, чтобы скрыться от глаз людских. В общем, ему пришлось зайти в «Золотой якорь». Когда его глаза привыкли к темноте, он разглядел лишь несколько унылых персонажей, пенсионеров и прочих бездельников, которые сидели в разных углах большого зала и таращились в свои бутылки с пивом «Шультхайс», которое стоило здесь всего две марки за бутылку, своего рода демпинг, с которым можно было мириться только благодаря бесконечному убожеству «Золотого якоря», как считал господин Леман. Карла здесь не было, и господин Леман был не в том настроении, чтобы расспрашивать насчет него толстую тетку за стойкой. Он чувствовал себя здесь не в своей тарелке, это был не его мир, к тому же тогда ему пришлось бы ради приличия выпить здесь пива, а это, подумал господин Леман, было бы уже слишком.

Поэтому он отправился дальше, по Шлезишештрассе до станции «Шлезишес-Тор», проверил греческий ресторан, в котором Карл иногда поглощал огромные порции гироса, потом итальянскую забегаловку по соседству и бар автономистов,[24] названия которого он не знал и не хотел знать. Затем он зашел в «Проект», подвальное заведение с плюшевыми занавесками, которое ему в общем нравилось, и поговорил с официанткой, девушкой по имени Сабина, но она не вспомнила Карла и не видела его сегодня, и, так как все его усилия оказались бесплодными, он пошел в «Базар» и поговорил с Хади. Она подтвердила слова Эрвина.

– Да что же с ним случилось, в чем было дело? – спросил господин Леман, после того как она принесла ему чашку кофе и рюмку узо,[25] которого господин Леман вообще-то никогда не пил, хотя бы потому, что это был тоже шнапс, но сегодня необычный день, и греческий ресторан напомнил ему о существовании такого напитка, как узо. – Что же ему такое в голову взбрендило?

– Откуда я знаю. Он был в странном состоянии, это было просто ужасно, – сказала Хайди и села на табурет, который она всегда ставила за стойку. – Как будто другой человек. А вы с Катрин разве не собирались сегодня на Восток? – вдруг сменила она тему.

– Я уже вернулся, – ответил господин Леман. – А ты не знаешь, куда он мог отсюда пойти?

– Понятия не имею. А какие у тебя сейчас отношения с Катрин?

Господин Леман испытующе посмотрел ей в лицо:

– А что?

– Вы сейчас вместе?

– А ты Катрин тоже спрашивала?

– Ах, она… – Хайди махнула рукой, – она со мной и разговаривать не желает. Я не знаю…

– Я тоже, – сказал господин Леман. – Мне нужно позвонить.

Он пошел к туалетам, рядом с которыми находился телефон, и позвонил Катрин. Никто не брал трубку. Он наговорил на автоответчик, что с ним приключилось на Востоке, сказал, что сейчас с ним все в порядке и что он надеется, что с ней тоже, и вернулся к стойке. Хайди с задумчивым видом сидела на своем табурете и глядела в окно на серый день.

– Зимой я уеду отсюда, – сказала она, не глядя на него. – Я этого больше не вынесу. На Бали.

– Одна?

– Нет, с двумя знакомыми. Это недорого, главное – добраться туда. Они берут меня с собой, они продают здесь всякие шмотки с Бали и часто туда ездят. Может статься, что я тоже буду с ними работать, посмотрим.

– Это дело хорошее, – сказал господин Леман. – Бали и все такое.

– Да. Совершенно не хочется провести тут еще одну зиму. Когда-нибудь это меня доконает.

– Ну да, – сказал господин Леман. – Так насчет Карла: у тебя нет никаких мыслей, где он мог бы быть сейчас?

– Никаких. Я его уже давно не понимаю.

– Значит, он уже давно кажется тебе странным? Эрвин считает, что у него что-то с головой.

– Да ну его. Мало ли что скажет Эрвин. Карл – это Карл. Но сегодня он был действительно странным. И то, что он ударил Эрвина…

– Кулаком?

– Нет, дал затрещину, довольно звонко получилось.

– А чем ему вдруг не понравился Эрвин?

– Понятия не имею, честно. Было довольно трудно разобраться в том, что он говорил. К тому же он был такой пьяный, от него так разило…

– Хм…

– Но если я не ошибаюсь, у Карла где-то есть подружка. Не знаю, как ее зовут, но она владелица бара в Кройцберге – шестьдесят один.

Господин Леман вспомнил тот вечер, когда они все вместе заходили в «Савой», и женщину, которая погладила Карла по голове. Как же я сразу не догадался, подумал он. Он допил узо и встряхнулся.

– И давно ты пьешь такое? – спросила Хайди.