Берлинский дневник (1940-1945)

Однажды на лестнице Лоремари видела также посла фон Хассела. Он был в смирительной рубашке, и рука у него была на перевязи. Она обедала с ним за несколько дней до этого, и тогда ничего с рукой у него не было. Их, несомненно, пытают. Во время этих случайных встреч ни те, ни другие не подают вида, что друг друга знают.

Многих из арестованных, действительно, не только нещадно били, но и жестоко пытали; чаще всего использовалось завинчивание пальцев, поножи с шипами и даже средневековая «дыба». К чести заговорщиков 20 июля, сломались немногие. Этим объясняется то, что, несмотря на последовавшую кровавую баню, немало участников заговора выжило и что к моменту окончания войны Гестапо так о многом и не знало. Хассел, вместе с графом Шуленбургом, упоминался в списке заговорщиков в качестве потенциального министра иностранных дел. После провала переворота, он несколько дней бродил по улицам Берлина, пока не вернулся к себе в бюро, где стал спокойно ожидать ареста. Большинство скрывшихся отказалось подвергать опасности своих друзей, прячась у них; другие прямо шли на арест, чтобы спасти родных от «кровной мести».

Сегодня утром я «работала» в министерстве, когда вошел Петер Биленберг. Он давний друг Адама. Он пришел к Алексу Верту, которого в этот момент не было. Мы уселись на лестнице, и я рассказала все. Он настаивал, что должен быть какой-то способ вызволить Адама. Он сказал, что его держат в тюрьме, но каждый день возят из тюрьмы на допрос в штаб-квартиру Гестапо на Принц-Альбрехтштрассе под конвоем одного лишь надзирателя. Следует просто устроить засаду на их автомобиль, после чего Адама переправят в Вартегау (т. е. в оккупированную немцами Польшу), где Петер управляет заводом, и спрячут у польских партизан, с которыми сам Петер связан. Какое облегчение слышать, что кто-то готов действовать и не боится вступить в борьбу с самими СС! Собственно, если учесть, как много офицеров, занимавших ключевые должности, участвовало в заговоре и что арестовать всех пока просто не смогли, это и впрямь выглядит осуществимым.

Вначале лица, замешанные в покушении 20 июля, содержались в подвалах штаб-квартиры Гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Но по мере увеличения их числа их переводили в так называемую Zellengefangnis Moabit[198] на Лертерштрассе, в двух с половиной километрах оттуда, и привозили их из этой тюрьмы на допросы.

Постепенно становится ясно, что переворот имел успех почти везде, кроме Берлина. В Париже все прошло удачно, все высшие эсэсовцы были арестованы, и заговорщики вот-вот должны были взять под свой контроль весь Западный фронт. Теперь генерал фон Штюльпнагель, командовавший войсками во Франции, попытался застрелиться, но не погиб, а только ослеп. Маршал фон Клюге, главнокомандующий Западным фронтом, вел в свое время длительные переговоры с Готфридом, но, кажется, его пока не трогают. Лоремари говорит, что Роммель тоже состоял в заговоре, но его машину обстреляли самолеты союзников незадолго до 20 июля и он сейчас все еще в госпитале.

В заговоре участвовали многие высшие офицеры на Западе, начиная с главнокомандующего Западным фронтом фельдмаршала Ханса фон Клюге и военного губернатора Франции генерала Хейнриха фон Штюльпнагеля. В 6. 30 пополудни 20 июля генерал Бек позвонил последнему с Бендлерштрассе: «Вы с нами?» «Конечно!» — ответил тот, и через несколько часов, без единого выстрела, 1200 важнейших руководителей из СС и Гестапо во главе с представителем Гиммлера во Франции, группенфюрером СС Карлом-Альбрехтом Обергом были взяты под стражу. Но когда позже той ночью — к этому времени уже стало известно, что Гитлер жив и что путч в Берлине проваливается, — окружение Клюге стало настаивать, чтобы он действовал дальше на свой страх и риск и заключил перемирие с союзниками, он струсил и приказал освободить эсэсовцев. К полуночи путч кончился и в Париже. Вскоре Штюльпнагеля вызвали в Берлин. Зная, что его там ожидает, когда его автомобиль проезжал через Верден (где он сражался в Первую мировую войну), Штюльпнагель приказал шоферу остановиться, чтобы он мог «размять ноги». Вдруг шофер услышал выстрел, бросился на звук и увидел своего генерала с пистолетом в руке, ослепленного, но все еще живого. Невзирая на ранение, Штюльпнагеля заставили предстать, перед «Народным судом». 30 августа 1944 г. его повесили вместе с несколькими другими членами «западной группы». Их судьбу предстояло разделить еще многим.