Берлинский дневник (1940-1945)

На протяжении первых двух лет войны английская авиация не могла ни численно, ни технически вести крупные операции в воздушном пространстве противника. Более того, дневные бомбардировки военных целей без эскорта истребителей, — а дальние истребители появились лишь значительно позже в ходе войны, — оказались столь дорогостоящими, что в ноябре 1941 г. их прекратили, заменив спорадическими ночными налетами, губительными главным образом для гражданского населения. Однако в феврале 1942 г. командиром бомбардировочной авиации британского Королевского военно-воздушного флота (РАФ) был назначен маршал авиации Артур Харрис, получивший от Кабинета приказ начать систематические операции против городов Германии, «имея в виду прежде всего устрашение гражданского населения и особенно персонала промышленных предприятий». Харрис полагал (как выяснилось, ошибочно), что если на один и тот же город ночь за ночью, целыми неделями, сбрасывать новые мощные бомбы от 4 тысяч до 8 тысяч фунтов весом каждая, с многих сотен самолетов, то враг будет буквально ошеломлен и попросит пощады. В последующие два года все крупные города Германии и Австрии, а также многие города в других странах оккупированной Европы были превращены в пепелища. Потери гражданского населения составили около 600 тыс. человек (против 62 тыс. в самой Англии!). Вскоре ужасы бомбежек начнут все чаще упоминаться в дневнике Мисси, пока они не станут одной из главных его тем.

Германия отреагировала на радикально изменившуюся ситуацию рядом мер, в результате которых последние остатки порядочности постепенно уступили место грубой силе.

1 сентября 1941 г. появился декрет, предписывающий всем евреям носить желтую звезду. 20 января 1942 г. на сверхсекретном совещании в Ваннзее были выработаны основные положения так называемого «окончательного решения еврейского вопроса», после чего уничтожение евреев, а позже цыган и представителей других национальностей, объявленных «недочеловеками», из беспорядочно-случайного сделалось последовательным, методическим, научным, и значительная часть германских ресурсов и организационных умений переключилась с ведения войны на истребление невинных людей. 26 августа 1942 г. марионеточный Рейхстаг проголосовал за предоставление Гитлеру дискреционных полномочий по осуществлению правосудия. В преамбуле к закону говорилось: «В настоящее время в Германии нет больше прав, есть только обязанности…» Через несколько дней в своем еженедельнике «Дас Рейх» Геббельс разъяснил, что теперь будет: «Буржуазная эра, с ее ложным и дезориентирующим понятием гуманности, закончилась…» Впредь двери в варварство распахнутся настежь.

К тому времени радикально изменилась и повседневная жизнь в Берлине. За вступлением США в войну последовал массовый выезд латиноамериканских дипломатических миссий, служивших до тех пор последним бастионом светской жизни в столице Рейха. А так как на Восточном фронте германские войска несли тяжелые потери, коснувшиеся практически каждой немецкой семьи, для беспечного веселья и подавно не оставалось места. Отныне каждодневные усилия Мисси и ее друзей — по крайней мере тех из них, кто не находился на фронте, — сосредоточатся главным образом на выживании — физическом, но также и нравственном, на том, чтобы устоять перед голодом, бомбами союзников, но в дальнейшем и перед все усугубляющейся политической тиранией и преследованиями.

Совершенно неожиданным (принимая во внимание происходившее вокруг) может показаться одно из писем Мисси, отправленное из Кицбюэля матери, где описывается короткий отпуск, проведенный ею с Татьяной в начале 1943 г.

Мисси из Кицбюэля — матери в замок Кенигсварт, 8 февраля 1943 года:

«Мы с Татьяной здесь уже неделю и чувствуем себя прекрасно отдохнувшими. Мы ведем здоровый образ жизни — ложимся спать в 9 вечера, встаем в 8. 30 утра. У нас прекрасная комната, с горячей и холодной водой, хотя без ванны. Мы должны сами покупать себе продукты на завтрак, так что обычно питаемся в городе в чудесном ресторанчике под названием «Киццо». Еда очень питательная (шницели, изумительный сыр, различные фруктовые торты и т. п.) и подается большими порциями. Город фактически представляет собой большую деревню с разноцветными домами, черепичными крышами и единственной главной улицей, где много прелестных кафе и магазинов.

Высота здесь всего 800 метров, но в хорошую погоду мы поднимаемся по канатной дороге еще на 900 метров. Там мы лежим на солнце на большой террасе, откуда остальные спускаются в долину на лыжах (мы этого не делаем). С лыжниками все время происходят несчастные случаи — обычно они попадают лыжными палками друг другу в лицо. И я учусь кататься на лыжах и делаю успехи. То и дело падаю, но без особого вреда для себя.

Мы почти ничего не знаем о политической ситуации, так как сюда доходят лишь немногие газеты, да и те мгновенно раскупаются. Если бы не сестры Вреде, которые систематически посылают нам газетные вырезки, мы и не знали бы, что происходит…»

* * *