Берлинский дневник (1940-1945)

Потом я встретилась с Паулом у Адама Тротта. Так как я попала туда уже к шести часам, мы совместили чай с коктейлями и затем супом. К нам присоединился Петер Биленберг. Позже вечером Адам позвонил графу фон Шуленбургу в Круммхюбель, чтобы обсудить, где я буду там жить. Граф, который был последним немецким послом в Москве, является чем-то вроде дуайена Министерства иностранных дел в Круммхюбеле. К тому же мы с ним в дружбе. Он занимает большой дом и предложил приютить меня у себя, но, возможно, мне не следует отделяться от коллег, по крайней мере первое время, так что я пока побуду с ними. Адам также позвонил еще одному своему другу, с которым я пока незнакома, Херберту Бланкенхорну. Последний заведует протоколом и размещением иностранных миссий; поэтому в его распоряжении находится много домов.

Круммхюбель. Понедельник, 17 января.

Сегодня наш отдел был эвакуирован в Круммхюбель. Мы с Рюдгером Эссеном поехали в Берлин на машине одни, так как Паул Меттерних решил ехать обратно на фронт поездом. Было еще совсем темно. Рюдгер помог мне дотащить два моих очень тяжелых чемодана до поджидавшего грузовика. Я отказалась посылать что-либо вперед, опасаясь, как бы вещи не пропали: ведь это все, что у меня есть.

К моему большому облегчению, начальником нашей маленькой группы оказался некто г-н Бец. Он будет главным, кадровиком в Круммхюбеле; он очень славный, доброжелательный человек. Вместе с багажом нас доставили на Герлицский вокзал, где уже находилась другая группа из тридцати человек во главе с нашим главным боссом Бютнером, бледным и еле вежливым. Как сообщила мне его секретарша, он думал, что я не явлюсь. Между нами явное взаимное отвращение. Я с облегчением заметила, что Ильзе Блюм, очень хорошенькая девушка, прозванная за очаровательный облик «Мадонной», взяла с собой еще больше багажа, чем я. На нас обеих посмотрели весьма неодобрительно, но мы с помощью водителя автобуса невозмутимо помогли друг другу дотащить свой багаж. Стали сверяться со списками, выкликать фамилии, в общем, прямо как на школьной экскурсии. Бец, зажав под мышкой зонтик и тросточку с костяной рукояткой, помог нам забраться в вагон. Разозленные той кислой миной, с которой меня приветствовал Бютнер, мы с Мадонной заняли отдельное купе — к сожалению, третьего класса и с очень жесткими сиденьями (а среди нас по нынешним временам никто не отличается особой упитанностью).

В три часа дня мы прибыли в Хиршберг, куда идет ветка на Круммхюбель. Там нас встретил наш местный квартирмейстер. Он был в лыжном костюме здешнее «служебное» одеяние! Мы пересели на маленькую электричку и через полчаса были в Круммхюбеле.

Там нас приветствовала половина личного состава министерства; в толпе встречающих я заметила графа Шуленбурга в элегантной каракулевой шапке должно быть, сувенир из Москвы. Он пришел меня встретить. Мне было неловко, что я так обращаю на себя внимание. Это был совсем не тот анонимный дебют, на который я рассчитывала. Мы разыскали «Хаус Криста» — шале, в который меня определили на постой. Оставив там мой багаж, мы вернулись в шале графа, чтобы отведать изумительного кофе и бутербродов с сардинками. Потом помощник Шуленбурга г-н Ш. доставил меня обратно в мое собственное шале.

Деревня Круммхюбель прелестна: она расположена на крутом холме, домики-шале стоят на большом расстоянии друг от друга и окружены садами, в которых много елей. Все рабочие помещения находятся у подножия холма, так что почти все спускаются на работу на санках, а вечерами тащат их обратно домой. Насколько я могу судить, чем выше должность, занимаемая человеком, тем ближе к вершине холма он живет. Наш Отдел информации, похоже, сочли не избалованным — мы ведь приехали позже всех, — и поэтому наши шале не такие привлекательные, как у остальных.

По свидетельству очевидца, побывавшего тогда в Круммхюбеле, «министерство эвакуировало в Круммхюбель пятьсот человек… Пансионы и гостиницы лишены всяких удобств… (Граф) Шуленбург живет в таких стесненных условиях, что вынужден раз в неделю ходить к Мисси Васильчиковои принимать ванну. Поскольку вся прислуга в деревне чешская, а все рабочие на лесопилках — сербы и «итальянцы Бадольо», то Круммхюбель превратился в рай для шпионов. В качестве запасной штаб-квартиры он совершенно непригоден, так как не только хорошо заметен с воздуха и в силу этого крайне уязвим, но еще и потому, что его сделало географически небезопасным быстрое продвижение русских»..[137]