Берлинский дневник (1940-1945)

Нас высадили на Лютцовплац, и, кутая лица в большие мокрые полотенца (многие здания все еще горели, и дышать было нечем), мы отправились в министерство. Там мы застали тот же хаос; никто не знал, что будет с нами дальше; кто-то говорил, что мы немедленно выедем на наши Ausweichquartier [загородные убежища]. Говорили, что министр иностранных дел фон Риббентроп в городе; он даже посетил некоторые дипломатические миссии, когда они горели. Прошел слух, что он лично участвует в обсуждении вопроса "Куда теперь отсюда" на совещании в том, что осталось от комплекса Министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе. Побеседовав немного с разными коллегами, которые все подходили и подходили, одетые в самые несуразные наряды, так как большая их часть потеряла все свое имущество, я подстерегла начальника нашего технического отдела, присутствовавшего на нашем последнем совещании в день первого налета. Он сказал мне, что спас мой велосипед, обнаружив его стоящим во дворе, но что он пока оставит его себе, потому что ему больше не на чем добираться. Я нашла, что это вполне справедливо, поскольку я уже все равно смирилась с мыслью, что велосипед пропал, но интересно, что скажет Готфрид: велосипед-то его! В конце концов нам сказали снова собраться завтра в 11 утра, когда, возможно, что-то наладится.

Когда мы уже собрались расходиться, неожиданно появился Папa. Выглядел он ужасно, волосы растрепаны, лицо серое. Он явно сердился, что я не сочла нужным сперва заехать к Герсдорфам. Я же не подумала, что наш дом мог опять пострадать от бомбежки, и собиралась зайти туда просто так, мимоходом. Оказалось, на этот раз одна бомба упала прямо за домом Герсдорфов; все двери и окна вылетели, крыша и частично стены обвалились, и они все это время тушили пожар. Но на сей раз с меньшим успехом; а дом напротив, на той стороне нашего маленького скверика сгорел дотла.

Затем Папa, Лоремари и я вернулись на Войршштрассе. Зрелище было поистине ужасающее. Так как большинство берлинских булочных было разрушено или закрылось, я закупила в Потсдаме несколько буханок белого хлеба, и мы наскоро поели супа. Потом Лоремари отправилась на поиски каких-то своих пропавших друзей, а я до вечера занималась тем, что забивала оконные проемы картоном и коврами для защиты от холода и дыма. Восьмидесятилетняя мать Марии, как всегда бесстрашная, настояла на том, чтобы мне помочь: я взгромоздилась на лестницу, а она подавала гвозди. Еще мне помогала англичанка, которой принадлежал сгоревший напротив дом. Ей не удалось спасти ничего, и она в скором времени уезжала за город.

Со вчерашнего дня постоянно заглядывают люди с других концов города, как правило - пешком, для того, чтобы узнать, как мы тут. Почти все сходятся на том, что хотя бомбили весь Берлин, но наш район, дипломатический сектор у Тиргартена и Унтер ден Линден пострадали больше всего. Приезжал на военной машине с ординарцем подполковник фон Герсдорф (родственник Хайнца), они помогли устроить временную крышу, забив дыры досками.

Хотя в то время Мисси, конечно, этого не знала, подполковник (впоследствии генерал-майор) барон фон Герсдорф был в числе военных, рано примкнувших к заговору против нацизма. В марте 1943 года на церемонии в берлинском Арсенале он сам готовился убить Гитлера. Он оказался одним из немногих выживших видных участников заговора.

Потом я отправилась искать Дики Вреде. Вчера, когда мы проезжали по Раухштрассе, я видела, что ее дом сгорел, а когда я заглянула туда сегодня, там не было ни души. Я все же вошла. Ее квартира находилась на первом этаже, и я подумала: вдруг остались какие-нибудь вещи, я бы их взяла и сберегла. Но когда я стояла в холле и смотрела на разрушенную лестницу, раздался грохот, и сверху обрушилась обгоревшая балка. Я отскочила и выбежала на улицу. После этого я зашла к Альбертам, их соседний дом уцелел.

Госпожа Альберт - американка, вышедшая замуж за немецкого промышленника, владельца химических заводов в Рейнланде. Когда началась война, их сын приехал из США и вступил в германскую армию, оставив в Калифорнии жену и детей. Есть еще дочь, Ирена, одаренная гитаристка и певица, с которой мы давно дружим.

Я застала мать и дочь в подъезде. Они бросились обниматься и объявили, что надеются выехать в Мариенбад, знаменитый курорт в Судетской области (расположенный, кстати, неподалеку от меттерниховского Кенигсварта), и что Папa следовало бы поехать с ними. У них была машина и кое-какой запас бензина, но не было водителя. Однако поскольку их дом заняли оставшиеся без крова шведы, то они надеялись, что в знак благодарности шведы дадут им шофера. Они уговаривали ехать и меня, но меня вряд ли отпустят. По иронии судьбы, они только вчера приехали из Рейнланда, и тут же налет, который они просидели у себя в подвале.