Берлинский дневник (1940-1945)

Обедала в гольф-клубе с друзьями, но пришлось уйти рано, так как у меня было назначено свидание с Филиппом де Вандевром. Мы договорились, что я пойду с ним в штаб-квартиру СД, в которую Гестапо входит как составная часть. Он только что узнал, что один из его лучших друзей, сын французского банкира по имени Жан Гайяр, арестован близ Перпиньяна при попытке перейти границу с Испанией. Его отправили в лагерь в Компьене прямо в тенниске и шортах, в которых его схватили. Ему удалось сообщить о своем положении невесте. Но с тех пор от него нет больше никаких вестей, кроме сообщения, что его погрузили в товарный вагон, направляющийся в Ораниенбург, страшный концлагерь неподалеку от Берлина. Запланированная нами стратегия состояла в том, чтобы притворяться идиотами, делать наивные расспросы и разговаривать с офицерами СД как со служащими нормального учреждения. Я собиралась — о ирония! — отрекомендоваться как сотрудница АА. Мы даже предполагали просить разрешения послать Гайяру еду и одежду. На тот случай, если я не вернусь, я предупредила Лоремари Шенбург о том, куда иду.

После того как мы попали в здание — огромный корпус, окруженный колючей проволокой, в некотором отдалении от города — и у меня отобрали фотоаппарат, который я по какому-то недомыслию прихватила с собой, нас препоручили цепочке чиновников, которые перебрасывали нас от одного к другому, как теннисные мячи. Каждый раз требовалось все заново рассказывать о себе. Когда меня спросили, почему я проявляю заинтересованность в этом деле, я сказала, что я двоюродная сестра Филиппа. Мы провели там три часа, ничего не добившись. Они даже были настолько любезны, что проверили по документам всех вновь прибывших в Ораниенбург; Гайяра среди них не было. В конце концов они предложили Филиппу самому поехать в Ораниенбург и навести справки на месте. Позже я умоляла его не ехать, а то его самого посадят. Они записывали всевозможные касающиеся нас подробности, когда меня внезапно позвали к телефону — звонила Лоремари: «Sebst du noch?»[97] Я поспешно дала утвердительный ответ и положила трубку. Мы ушли без всяких надежд, еле смея поднять глаза: всюду черная форма, оружие и мрачные лица. Было облегчением снова оказаться на разбомбленной улице.[98]

Воскресенье, 11 октября.

Большую часть дня ожидала звонка дяди Валериана Бибикова — пожилого родственника из Парижа, который в начале русской кампании пошел добровольцем в немецкий флот в качестве переводчика. Думал ли он тогда во что ввязывается! Сейчас он едет к себе в Париж в отпуск. Я собиралась дать ему письма: одно для Джорджи, другое от Филиппа де Вандевра. Филипп настаивал, чтобы я прочла его письмо, а я вначале отказывалась. Но когда он ушел, я прочла. Какой ужас! Оказалось, что это подробный отчет, направляемый архиепископу Муленскому участником Сопротивления — священником, работающим в немецком концлагере. Я пережила ужасные муки совести: с одной стороны, нельзя подводить Филиппа, а с другой — понятно, чем это может кончиться для бедного Валериана. В конце концов я положила все это в запечатанный конверт, адресованный Джорджи, с просьбой, чтобы он сам отправил это письмо из Парижа в Мулен, и вручила Валериану сей прощальный подарочек. До самого его ухода мы топили наши горести в водке. Молюсь, чтобы все прошло хорошо.

Письмо благополучно достигло Джорджи, и тот переправил его адресату. Автор письма, аббат Жирардэ, погиб.

Понедельник, 11 октября.

Провела вечер с Зигрид Герц. Гестапо арестовало ее мать — еврейку — и преспокойно объявило ей, что она высылается в гетто в Терезиенштадт (это в Чехословакии). Отец Зигрид (не еврей) погиб в Первую мировую войну, а сама она — красивая высокая блондинка. Пока что ей удалось добиться отсрочки, и сейчас она рассылает сигнал SOS во всех направлениях, но шансов на успех мало. В штабе СД ей сказали: «Жаль, что вашего отца нет в живых. Тогда в этом не было бы нужды. Не повезло вам!»

Вторник, 12 октября.

Мы с Лоремари Шенбург собираем гостей на коктейль в ее городской квартире и перетаскиваем туда вещи, чтобы придать помещению жилой вид. У нас имеются две бутылки вина и полбутылки вермута, но мы оптимистически надеемся, что гости кое-что принесут с собой.

Среда, 13 октября.

Вечер прошел удачно, хотя Гретль Роан, тетушка Лоремари Шенбург, выдула одну из бутылок вина, воспользовавшись тем, что я пошла купить что-нибудь на бутерброды. Это был довольно неприятный сюрприз, но все обошлось: гости принесли лед и шампанское, мы слили все вместе, смесь была кошмарная, но все пили и не жаловались. Пытаюсь свозить братьев Вандевров на выходные к Татьяне, но пока что французам не разрешают уезжать из тех мест, где им предписано работать. После того как большая часть гостей разошлась, мы размышляли, пока жарили картошку, как бы нам обойти это правило.

Новое итальянское правительство Бадольо объявило войну Германии.