Берлинский дневник (1940-1945)

Между первым массированным налетом на Берлин 18 ноября 1943 г. и завершением регулярных воздушных атак в марте 1944 г. (хотя город время от времени продолжали бомбить вплоть до взятия его Красной Армией в апреле 1945 г.) Берлин бомбили 24 раза. К концу этого периода в каждом налете участвовало около тысячи самолетов, сбрасывавших от одной до двух тысяч бомб. Итог? Большая часть зданий превратилась в груду кирпича и камня; десятки тысяч жителей были убиты или искалечены, а без крова осталось около 1,5 миллиона (причем эта цифра не включает многих тысяч военнопленных и иностранных рабочих, учета потерь которых никогда не вели). И все же немецкая противовоздушная оборона — тщательно разработанное сочетание мощной зенитной артиллерии с действиями ночных истребителей, снабженных радарами, оказалась столь эффективной, что, по словам британского историка Макса Хейстингса, «воздушное сражение за Берлин было не просто безуспешным. Оно оказалось проигранным… Берлин победил. Это был слишком крепкий орешек» («Бомбер команд», Лондон, 1979). Действительно, разработанная маршалом Харрисом «насыщенная бомбардировка» целых районов (официальный термин союзников), она же «террористическая бомбардировка» (как ее не без основания окрестила нацистская пропаганда) нигде не достигла намеченных целей. Несмотря на все причиненные материальные разрушения, включая уничтожение многочисленных сокровищ мировой цивилизации (отсюда еще одно ехидное выражение немецкой пропаганды — «бомбардировка по Бедекеру» (намек на известный путеводитель!), несмотря на все потери гражданского населения (причем очень часто погибшие были стариками или детьми, не работавшими на производстве), многие важнейшие объекты налетов, как, например, военные заводы (к тому времени преимущественно передислоцированные или укрытые под землю) и железнодорожные линии (восстанавливавшиеся за несколько часов), функционировали практически до самого конца. Что же до боевого духа населения, то несмотря на горе, бессонницу, физическое истощение и недоедание, он так и не был сломлен. Чтобы поставить Германию на колени, понадобились традиционные наземные военные действия, включая оккупацию всей территории противника сошедшимися на реке Эльба союзниками и русскими армиями.

***

Вторник, 30 ноября.

Телеграмма из бюро: «Erwarten sofortige Ruckkehr».[129] Меж тем и у Папa, и у меня начался сильный кашель. Врач считает, что это разновидность бронхита — результат берлинских сквозняков в сочетании со всем этим дымом, которого мы невольно наглотались. В Мариенбаде супруги Альберты тоже слегли.

Среда, 1 декабря.

Лежу в постели — предосторожность ввиду прошлогоднего плеврита. Врач выписал мне справку о болезни.

2, 3, 4, 5, 6, 7 декабря.

Все эти дни провела в постели, соблюдая весьма спокойный, балующий режим.

Среда, 8 декабря.

Князь Андронников уехал в Мюнхен. Он типичный грузин, в нем много восточного. Мы говорили об одном человеке, который женился на вдове своего брата, погибшего на войне, и вдруг он говорит: «Такое бывает только в Европе — правда, дикари»..[130]

На прошлой неделе был еще один массированный налет на Берлин — это уже четвертый. В пятницу (3 декабря) я проснулась среди ночи — на дворе с небольшими промежутками раздавались траурные звуки какого-то странного горна. Татьяна объяснила, что это их воздушная тревога. Вдалеке слышалась сильная стрельба. Позже мы узнали, что это был налет на Лейпциг (где мы еще недавно в пути так вкусно обедали). Город практически уничтожен.

Сегодня во второй половине дня из Потсдама от Бисмарков звонил Паул Меттерних. Он сообщил, что прибывает завтра со своим полковником. Татьяна на седьмом небе!

Пятница, 10 декабря.

Паул Меттерних совершенно сокрушен увиденным в Берлине.

Пришли письма от Ирины из Рима; она очень тоскует, что отрезана от нас. Продолжаем спорить о том, как ей поступать. Папa и Мама придерживаются на этот счет разных мнений: Мама хочет, чтобы она оставалась в Италии, а Папa считает, что она должна приехать к нам, чтобы встретить окончательное крушение всей семьей.

Понедельник, 13 декабря.

Подолгу гуляем по заснеженным окрестностям. Полковник Паула Меттерниха оказался славным человеком; его весьма лестные замечания о России и русских пришлись по душе родителям.

Вторник, 14 декабря.

Паул Меттерних и полковник уехали. Хотя эта поездка отпуском не считается, Паул боится, что не сможет вернуться на Рождество. Однако он, возможно, заедет на день-другой на обратном пути на фронт.

Четверг, 16 декабря.

Получила телеграмму от Лоремари Шенбург, которая сейчас в Вене: она предлагает мне занять вакансию личной секретарши у главы берлинской полиции графа Хельдорфа (все это в завуалированных выражениях). Это, конечно, дело ее рук: ведь он меня почти не знает. Но мне кое-что известно о его заговорщической деятельности, а ему, вероятно, нужен человек, которому он мог бы доверять. Я должна посоветоваться с Адамом Троттом; пока не посоветуюсь, ответа не дам.

После обеда были с Татьяной в Мариенбаде, нанесли визит Альбертам. Они собираются возвращаться в Берлин!