Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента

Мы прекрасно устроились в апартаментах на Плессльглассе, рядом с дворцом Ротшильда. Хозяева, евреи, для большей безопасности переехали в Чехословакию, хотя здесь Шушниг, кажется, полностью контролирует ситуацию. Но Вена ужасно бедна и подавлена, по сравнению с нашим последним в ней пребыванием с 1929-го по 1932 год. Рабочие угрюмы, даже те, у кого есть работа, и на каждом углу можно видеть нищих. Немногие имеют деньги и тратят их в ночных клубах и немногочисленных фешенебельных ресторанах, таких, как «Три гусара» и «Ам Францискаренплац». Контраст болезненный, и существующий режим не устраивает народные массы, которые намереваются либо вернуться в свою старую социалистическую партию, которая действует в подполье, либо перейти на сторону нацизма. Большая ошибка этой клерикальной диктатуры отсутствие социальной программы. Гитлер и Муссолини не сделали такой ошибки. И все-таки продуктов питания здесь больше, чем в Германии, и диктатура мягче — вот она, разница между пруссаками и австрийцами! После Парижа это второй город, в который даже теперь я влюблен больше, чем в любой другой город Европы: уютность, обаяние и интеллигентность его жителей, барочная архитектура, хороший вкус, любовь к искусству и к жизни, мягкий акцент и очень спокойная атмосфера в целом. Здесь довольно сильно проявляется антисемитизм, что очень даже на руку нацистам, но он был здесь всегда — еще со времен мэра Карла Люгера, первого наставника Гитлера в этом вопросе, когда его свергли и он разочаровался в этом городе. Подолгу и интересно беседовал с Дьюрэнти, он несколько месяцев живет здесь; с четой Фоудор, она — мила, как и прежде, он — ходячая энциклопедия по Центральной Европе и щедро делится всем, что знает; Эмилом Ваднаи из нью-йоркской «Times», это венгр, обладающий невероятным шармом, знаниями и интеллектом. На днях Дьюрэнти вел передачу, хотя в Нью-Йорке боялись, что у него чересчур высокий голос. В тот же вечер из Чикаго пришла телеграмма: «…ваш чистый, похожий на колокольчик голос…», подписана Мэри Гарден, которую он якобы должен знать.

Мы ждем беби, теперь уже через семь недель, а пока спорим по поводу имени.

События в Берлине. Сегодняшние газеты сообщают, что Бломберг и Фрич, два человека, которые создали германскую армию, уволены. Гитлер сам стал чем-то вроде верховного главнокомандующего, взяв на себя полномочия министра обороны. Появляются два новых генерала: Вильгельм Кейтель в качестве начальника штаба верховного командования и Вальтер Браухич в качестве главнокомандующего сухопутных войск вместо Фрича. Риббентроп заменил Нейрата на посту министра иностранных дел. Шахт уволен, вместо него Вальтер Функ. Геринга — странно! — сделали фельдмаршалом. Что за всем этим стоит? Заседание рейхстага, которое было назначено на 30 января, а затем отложено, должно состояться 20 февраля. Тогда мы, возможно, все узнаем.

1938

Вена, 7 февраля

Фоудор рассказал мне странную историю. Он говорит, что на днях австрийская полиция устроила налет на штаб-квартиру нацистов на Тайнфальтштрассе и нашла там план нового путча, составленный Рудольфом Гессом, помощником Гитлера. Идея состояла в том, рассказывает Фоудор, чтобы организовать бесчинства перед германским посольством на Меттернихштрассе, заставить кого-нибудь стрелять в Палена и германского военного атташе и таким образом дать Гитлеру повод для того, чтобы вступить в Австрию.

Вена, 13 февраля

В эти выходные здесь большая напряженность. Шушниг провел секретное совещание с Гитлером в Берхтесгадене, но мы не знаем, что произошло. Произошло ужасное. Позавчера мы выяснили про ситуацию в Берхтесгадене. Гитлер обвел Шушнига вокруг пальца, потребовав, чтобы он назначил нескольких наци во главе с Зейсс-Инквартом в кабинет министров, амнистировал всех нацистских заключенных и восстановил политические права для нацистской партии. Иначе — вторжение рейхсвера. Президент Миклас, кажется, заартачился. Тогда Гитлер прислал ультиматум: либо выполняйте условия «договора» в Берхтесгадене, либо рейхсвер выступает. Сегодня вскоре после полуночи Шушниг и Миклас сдались. Объявлен состав нового кабинета (Зейсс-Инкварт занимает ключевой пост министра внутренних дел) и амнистия для всех нацистов. Когда я встретил Дугласа Рида, он был так возмущен, что едва мог говорить. Он передал лондонской «Times» полный отчет о том, что произошло в Берхтесгадене. Возможно, это принесет какие-нибудь плоды. Вечером я забежал в наше представительство. Джон Биллей мерил шагами пол.

«Это конец Австрии», — подумал я.

Вена, 20 февраля