Может, он в самом деле приехал из Лондона. Очевидно, у них свои счеты.
На стоянку заехал очередной автобус, но Камбернолдом по-прежнему не пахло. Люди поднялись со скамеек и выстроились в очередь. Я обернулся на часы в главном зале; к нам шагал невысокий усатый мужчина в темно-синем пальто. На его шее, как визитная карточка, висела блестящая кассовая машинка. Женщина в начале очереди принялась пересчитывать мелочь, чтобы набрать без сдачи, подняла голову, но кондуктор прошел мимо и направился прямо к моему новому другу Джеки Макартуру.
Он ткнул в Джеки пальцем:
– Двигай. – Старик посмотрел на него, растеряв боевой дух при виде усов и униформы. Контролер подошел ближе и повторил Джеки в лицо: – Двигай отсюда, я сказал.
Я досчитал до десяти, но старик продолжал бормотать, а кондуктор – задирать его как бойцовый петух.
– Необязательно с ним так разговаривать.
– Здесь не ночлежка.
– Нет места рабочему человеку, – проворчал Джеки.
Я старался говорить спокойно:
– Он просто ждет автобус.
– Вот уж нет, он приперся погреться.
– Ну тогда он весьма странный малый. Проще о зад моей бабушки погреться, а она уж пятнадцать лет как в могиле.
Кто-то в очереди засмеялся, а кондуктор покраснел.
– Следите за языком. Здесь женщины. – Он повернулся к старику. – Куда направляешься?
– Подальше из Лондона, сынок, города убийц и дебилов.
– Он едет в Абердин.
– Где твой билет? – Старик похлопал себя по карманам, и контролер повторил громче и отчетливей: – Я спросил: где твой билет?
Джеки перестал искать, у контролера загорелись глаза. Он принялся считать на своей машинке:
– С вас пятнадцать фунтов, сэр.
Джеки растерялся. Он сунул руку в карман и достал мои пятьдесят пенсов. Он посмотрел на меня и проблеял:
– Я же говорил. У меня нет денег.
Кондуктор повернул ручку машинки назад, и она ответила ему мерзким скрежетом.
– Ну так вали на хрен отсюда и не задерживай остальных, или я тебя копам сдам.
Я вытащил бумажник:
– Я заплачу, не ори.
Я достал десятку. Старик осторожно взял ее и улыбнулся, а я заметил, что его пожелтевшие ногти идеально сочетаются по цвету с никотиновыми пятнами на пальцах.
– Пятнадцать фунтов,
– Одну минуту.
Я пошарил в карманах, копируя Джеки, но утром я в очередной раз решил жить честно и не прикасаться к грязным деньгам на дне шкафа. Я слишком поздно понял, что отдал последнюю десятку. Я посмотрел на очередь.
– Послушайте, этому парню не хватает три пятьдесят на билет до Абердина. – Я замолчал, мне не хотелось делать то, что я собирался, но и уступать индюку я был не намерен. Я вглядывался в лица. Третьей в очереди стояла рыжая худышка в зеленом пальто. Похожа на студентку, но пальто новое и сумочка недешевая. Другие смотрели в сторону, стараясь запрятать подальше свое милосердие, а рыженькая чуть вышла из очереди, глядя на нас. Уверен, у нее есть с собой деньги. Я поймал ее взгляд, и она неуверенно опустила руку в карман. Я смотрел ей в глаза.
–
Приказ развеял ее сомнения, она сделала шаг вперед, спокойно расстегивая сумочку.
Джеки снял кепку и запел:
– Вот А-аабердин горит в огнях, мой милый дом родной.
Несколько человек заулыбались, но девушка не смутилась. Я по-прежнему смотрел на нее с улыбкой и мысленно поторапливал.
Вдруг очередь начала смеяться, девушка растерянно подняла голову и залилась краской.
Джеки опрокинул в себя маленькую бутылочку виски. Сделав большой глоток, он поднес десятку ко рту, поцеловал, помахал ею в воздухе и, пританцовывая, двинулся к выходу.
– Помни, сынок, – бросил он через плечо, – держись подальше от Лондона. Там полно убийц и дебилов. – Это прозвучало слишком рассудительно для пьяного бродяги, танцующего с деньгами в руке.
– Отличный совет за такие деньги, – сказал кондуктор. – Так вам нужен билет до Абердина?
– А вы как думаете?
– Я думаю, вам лучше мотать отсюда.
Я разрывался между желанием догнать Джеки и вмазать кондуктору.
– Да что ты, мать твою, о себе возомнил?
Он отвернулся от меня, качая головой.
Краем глаза я заметил знакомую фигуру и обернулся:
– Привет, мам.
Мы прошли мимо концертного зала в сталинском стиле и вышли в город. Я попытался взять у нее пакет, но она вырвала его у меня из рук. В прошлый раз я водил ее в итальянский ресторан, о котором читал в самолете из Лондона. Теперь у меня нет денег даже на чашку кофе. Перемена повисла между нами, когда мы вошли в кафе по ее выбору.
Я побывал в сотне «Старбаксов» от Манхэттена до Инвернесса и всегда считал их кофе омерзительным. Мы отстояли очередь, заказали, и мать расплатилась. Может, причина в неукротимости человеческого духа, но, несмотря на все усилия, кофейным королям не удается обеспечить вменяемый сервис. Нашему официанту не мешало бы выспаться. Бледный, как ягненок, с красными опухшими глазами, завсегдатай ночных гуляний и прокуренных комнат, он небрежно бросил чашки на блюдца, расплескав кофе с молоком.
Я взял поднос.
– Тебе не кажется, что ты ошибся с работой?