Берлинский фокус

– Поскольку вы вытащили меня подложным предлогом, я имею полное право потребовать возместить расходы.

Он положил передо мной билет на поезд. Я, смутившись, выудил из кармана деньги за билет, затем положил сверху еще десятку.

– На обратном пути возьмите такси до вокзала.

Он отодвинул банкноту.

– Билета достаточно, спасибо, и… – Он сделал глоток вина и кивнул. – Отлично. Я буду счастлив обсудить с вами дело Глории Нун в обмен на маленькую услугу.

– Какую?

Мэнсон растерял вдруг писательский вид и заговорил, слегка грассируя:

– Вы поделитесь со мной новой информацией по делу.

Я помолчал, делая вид, что обдумываю его предложение.

– Я не уверен, что откопаю что-то новое, но если так, буду рад поделиться с вами.

– Отлично. – Мэнсон сделал еще глоток вина. – Значит, мы друг друга поняли?

Я кивнул, и мы сидели в неловком молчании, попивая белое вино и отщипывая хлеб в ожидании обеда.

Официантка поставила перед Мэнсоном бифштекс, передо мной – равиоли и посыпала их пармезаном. Мэнсон с отвращением посмотрел на мой обед, взял нож и вонзил его в бифштекс. Кровь разлилась по белой тарелке, не смешиваясь с бурой мясной подливкой. Мэнсон положил кусок в рот, прожевал и сказал:

– Дела с ненайденным телом всегда интригуют. Как в случае с несчастной миссис Нун: скорее всего, она погибла, но ведь остается крупица сомнения. Может, она просто сбежала от нелюбимого мужа.

– А ребенок?

– Такое случается.

Мэнсон проткнул брокколи, насадил сверху ломтик дареной картошки, с нежностью посмотрел на композицию и отправил в рот.

– Наверное, хотя не так часто.

– Чаще, чем вы можете себе представить. – Он говорил, продолжая жевать бифштекс. – Я не утверждаю, что так и было, просто предположение. Нет тела – нет доказательства смерти.

– Как с лордом Луканом.

– Верно.

Мэнсон заработал мощными челюстями, и я отвернулся, чтобы не видеть, как его зубы перемалывают пищу.

– Что, по-вашему, случилось с Глорией?

– Вы читали мою книгу?

– Да. – Я прочел ее в поезде по дороге из Глазго, к своему стыду легко втянувшись в подробности жизни Глории. Я не узнал ничего нового. – Книга захватывающая, но вы дали улики, не сделав никаких выводов. Мне интересно ваше мнение.

– Не для протокола?

– Безусловно.

– Я думаю, Билл Нун убил свою жену.

Он медленно допил вино и улыбнулся, смакуя букет а может, убийство. Я дал знак, чтобы принесли вторую бутылку.

– Откуда такая уверенность?

Ну, – он поднял вилку, – я не сказал, что уверен, я сказал: я думаю, что такое могло случиться. Большая разница.

– Понял.

– Преступление держится на трех китах: способ, мотив, возможность. У Билла Нуна был полный набор.

– А как насчет любовника?

– Таинственный любовник. – Мэнсон отодвинул пустую тарелку и улыбнулся, когда официантка поставила вторую бутылку вина. – Может, он на пляже в Акапулько, пьет «майтай» вместе с Глорией Нун, может, он плод ее воображения, может, он убил ее, а может, Билл убил и его. – Я наполнил его бокал, и он улыбнулся. – Однако это значит, что кроме Глории у него никого не было – никто не заявлял о пропаже мужчины, который бы подходил на эту роль.

– Но он мог убить ее, избавиться от тела и вернуться туда, откуда пришел.

– Теоретически да.

– Но вряд ли?

Он пожал плечами:

– Если бы вы были издателем, я бы набросал вам план главы о вероятных любовниках Глории Нун, все в рамках закона, никакой клеветы – но, честно говоря, я не верю.

– Тогда какой у Билла мотив, если любовника не было?

Мэнсон отхлебнул вина и посмотрел мне в глаза:

– У каждого мужа есть мотив, разве нет?

– Я не знаю. Никогда не был женат.

– Да. – Он усмехнулся. – Я тоже, но если бы был…

– Развелись бы?

– Я хотел сказать, что наверняка нашел бы мотив. Он засмеялся и налил себе еще вина.

– По-вашему, у Нуна мог быть сообщник? – Этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как я увидел фотографию двух мужчин на берегу озера.

Даже подшофе Мэнсон мгновенно отреагировал на приманку перед собственным носом.

– С чего вы взяли?

– Просто подумал. Недавно видел похожее дело.

Мэнсон не стал спрашивать, что за дело, – знал, что я вру. Медленно, теребя ножку бокала, он сказал: