Берлинское детство на рубеже веков

Но смертоносный воздух – это воздух сказки, и хохочущий Румпельштильцхен – образ сказки, отнюдь не мифа. В своих изящных, пронизанных предчувствием катастрофы миниатюрах Беньямин остался хранителем сокровищ философии, властелином карликов. Взрыв отчаяния открывает нам умиротворяющий вид на страну фей, которой посвящено стихотворение, апокрифически приписываемое Гёльдерлину. Оно созвучно картинам Беньямина, которому эти стихи полюбились:

В сей жизни унылой
Цвет розана милый —
Дар смертным от фей,
Волшебниц движенья
И преображенья…
Не счесть их затей!

Пестрее эмали

Цветущие дали
Воздушной страны.
Там, в замке, – топазы,
Из яхонта вазы
Брильянтов полны.

Зефиры Цейлона

Овеяли кроны
Тенистых садов,
Дорожек извивы
Покрыл прихотливый
Узор жемчугов.

Со дней Соломона

К воздушному трону
Летун не взлетал,
Гробница близ Нила
Фей тайну хранила
(Мне сильф рассказал).

Сказочные фотографии «Берлинского детства» не только запечатлели развалины оставшейся где-то совсем далеко жизни – это еще и моментальные снимки, которые сделал «летун» в воздушной стране, как о любезности попросив ее жительниц на минутку приостановить свое движение.

Примечание

Вальтер Беньямин трижды готовил эту книгу к изданию: в 1933, 1934 и 1938 годах. Увидеть ее напечатанной ему не довелось. После войны (в 1950 году) Теодор Адорно, знавший о замысле «Берлинского детства», составил его первое издание по разрозненным материалам сохранившихся рукописей Беньямина и публикациям отдельных текстов в газетах и журналах. В 1981 году в Парижской национальной библиотеке ученые обнаружили многочисленные рукописи Беньямина, которые он, спасаясь бегством от фашистской оккупации, оставил на хранение французскому писателю Жоржу Батаю. Среди этих материалов находился и полный машинописный текст книги, ее последняя авторская редакция 1938 года.