Берлинское кольцо

– Матильда лучше меня разбирается в этих названиях… Мудрецы из управления СС полагали, что все люди без глаз и ушей. Возможно, это так, но мы с Матильдой привыкли присматриваться и прислушиваться: у нас все-таки гаштетт и он требует внимания. Ночью, да и днем не мешает лишний раз проверить запоры на дверях, к тому же шла война и сытых людей было меньше, чем голодных. Сытый пройдет мимо закрытой двери, а голодный ее потрогает. И вот однажды поздно вечером Матильда говорит: «Слушай, Томас, на улице какие-то звуки, подними штору и посмотри». Когда дело касается собственного дома, не приходится дважды напоминать. Я встал и выглянул наружу. Что, вы думаете, я увидел? Моего капитана. Он стоял около гаштетта и тыкал пальцем в двери и окна: показывал унтерштурмфюреру, где вход и где выход. Это мне не особенно понравилось. В конце концов, я имею право жить спокойно в собственном доме, зачем мне нужны секреты гестапо или управления СС. Но так я лишь подумал. Повторяю, в Германии хозяином был не Фельске. Я молча ждал, когда гауптштурмфюрер постучится к нам в дверь. Но он не постучал, походил вокруг дома и укатил на своем «мерседесе».

Сто марок придется все-таки отрабатывать, решил я. И на этот раз не ошибся. Через десять дней в гаштетт явился сам лейтенант… Явился и попросил кофе. Самого горячего.

Я забыл сказать, что господин гауптштурмфюрер предупредил меня относительно этого самого кофе:

– Если войдет посетитель и попросит горячего кофе… Очень горячего, значит, это – он, ваш постоялец. И еще извинится, что у него нет с собой денег. Вы потребуете документы. На фотографии, приклеенной к удостоверению, будет такое же лицо. – Капитан еще раз показал мне карточку унтерштурмфюрера: он хотел, чтобы я хорошо запомнил ее.

Я запомнил, и когда вошел в бар лейтенант, сразу узнал его…

– Ты забыл сказать, – вошла в свою роль корректора фрау Матильда, – что в тот вечер шел сильный дождь, а когда приезжал господин гауптштурмфюрер, было ясно и светила луна.

– Табак не так силен, чтобы восстановить в памяти каждое слово, ты держишь его в сыром месте, – заметил Фельске, однако тут же прибег к помощи своей трубки и глубоко затянулся.

Мы сочли возможным задать вопрос словоохотливому хозяину.

– Когда примерно это произошло?

– Вас интересует час или день?

– День.

– Я не могу назвать число, хотя оно и было чем-то знаменательным… – Фельске задумался. – Нет, нет, табак не слишком крепок, – укоризненно произнес он, но затянулся еще раз.

– Хватит, Томас!

– Почему хватит, если я еще не все вспомнил, – несмело запротестовал Фельске. – Что-то произошло в тот день…

– Мы получили извещение о смерти брата Карла, – без каких-либо эмоций восстановила печальную дату фрау Матильда.

– Боже мой! Как мог я забыть, – хлопнул себя по колену хозяин. – Брат Карл! Он погиб в октябре сорок третьего года… Какая светлая голова у Матильды! Что бы я делал без нее…

– Не стони! – прервала мужа фрау Фельске. – Господ не интересует брат Карл… Рассказывай, что было в тот вечер! И перестань курить…

Приказ подействовал: Фельске вынул изо рта трубку и приглушил тлеющий табак пальцем, как это делают курильщики во всех частях света. Глаза поднялись на жену – в них была обида и даже возмущение: слишком деспотично фрау Кнехель, – когда Фельске испытывал недовольство женой, он называл ее по фамилии тестя – Кнехель, – слишком деспотично подавляла его желания.

– В тот вечер я окончательно убедился, что сто марок мне не подарены гауптштурмфюрером и их придется отрабатывать. Матильда подала лейтенанту кофе… Нет, мы его не кипятили, это же был условный знак, – а я просмотрел документы молодого человека. Первый раз в жизни мне пришлось держать в руках книжечку со свастикой на обложке. Удостоверение подтверждало, что предъявитель его унтерштурмфюрер СС и инструктор каких-то специальных курсов. Почему-то у меня дрожали руки, когда я возвращал книжицу своему постояльцу. Между прочим, у него тоже дрожали руки – это я заметил. И сам он был бледный как смерть…

– Он был в крови, – вставила фрау Матильда. – Брюки на коленях порваны, и сапоги оцарапаны чем-то острым…

– Да, да, – кивнул Фельске. – Кровь, дыры на брюках… Но нас это не интересовало, мы помнили предупреждение капитана. Я лишь сказал лейтенанту: пройдите к себе в комнату, она свободна. Умыться можно здесь, за кухней… Когда он встал и пошел, правая нога его припадала. Ушиб, бедняга, или в него стреляли. Впрочем, выстрела мы не слышали…

Исчезновение человека на Берлинском кольце не произвело впечатления на коменданта «Специальных курсов особого назначения – Ораниенбург», хотя два часа назад он отправил его по наряду начальника лагеря и сам лично усадил в машину, идущую на военный аэродром. Комендант выслушал донесение оберштурмфюрера, переданное по телефону, кивнул дежурному, чтобы тот соединил его с Главным управлением СС, через десять минут продиктовал шифровку в отдел и на этом закончил свою миссию.