Берлинское кольцо

— Через десять минут станция, — сказал Саид шарфюреру, едва только шаги легионеров стихли. — Последняя станция перед Монпелье.

Сказал не между прочим, как это делают скучающие пассажиры, раздумывая — сойти или нет на остановке, а нарочито подчеркнуто, напоминая о необходимом и даже неизбежном.

Пальцы «аиста» поглаживали по-прежнему вытянутую на четверть из колоды карту. При упоминании Монпелье рука вздрогнула и замерла.

— Больше остановки не будет, — предупредил Саид.

«Аист» не ответил. Руки преодолели оцепенение и начали бешено тасовать колоду, словно их кто-то торопил. За этим занятием шарфюрера и застали вернувшиеся с коньяком легионеры. Они были веселыми — не от вина, а от предчувствия удовольствия.

— Разливайте! — скомандовал Саид. — И по полной!

Выпили. «Аист» совсем стих. Уставился в окно — темное, закрытое наглухо шторой, и не произносил ни слова.

— Подождем станцию или будем играть? — спросил Саид.

Губы шарфюрера нехотя раздвинулись, и он буркнул зло:

— Играть.

«Не выйдет, значит, — понял Саид. — Струсил. Или передумал…»

— Дай карту!

Осторожно, словно боясь расстаться, «аист» протянул атласный лист.

— Еще!.. Еще!.. Еще!

Саид решил проиграть. И проиграл. Положил на стол девяносто марок, рядом с марками «аиста». Шарфюрер своими длинными руками стал сгребать деньги в кучу — все сто восемьдесят. Сгреб, но спрятать в карман постеснялся. Мешали завистливые глаза товарищей.

— Еще раз? — предложил Саид. И чтобы подтвердить свое намерение играть дальше, вынул бумажник, отсчитал двести марок и стопкой сложил с краю.

— На двести? — давясь воздухом, взволнованно спросил шарфюрер.

— Да, для ровного счета.

Рука «аиста» утонула за пазухой и стала там старательно шарить. Она натыкалась на что-то, что-то ощупывала, от чего-то отскакивала — от пакета, подумал Саид, — и, наконец, вытянула тридцать марок.

— Все, — вздохнул он.

— Значит, на двести десять? — подсчитал Саид.

— Нет, десять пусть останутся.

Поезд замедлил ход. Защелкали стыки рельс под колесами, загромыхали буфера.

— Разыграем до остановки, — предложил Саид. — А там пойдем пить…

Четыреста марок лежало в банке. Шарфюрер не мог оторваться от них и, конечно, согласился разыграть. Правда, минуту или две он колебался, страшась богатства, вдруг свалившегося на него, и близкой возможности его потерять тут же. Саид подтолкнул:

— Ну!

Рука потянула карту. Для унтерштурмфюрера. Потянула медленно, останавливаясь на каждом сантиметре. Пока все четыре вышли из колоды, минула, кажется, вечность. Саид остановил «аиста»:

— Теперь себе!

Рука еще медленнее потянулась к колоде. Почему-то «аист» подумал, что проиграет. И не ошибся. Перебор!

Все четыреста марок лежали на столе, но они уже не принадлежали «аисту». Широко открытыми глазами, полными отчаяния и боли, смотрел он на деньги. Смотрел, и бледность покрывала лицо его.

Поезд остановился.

— Последняя станция перед Монпелье, — напомнил Саид.

«Аист», кажется, не слышал ничего. Он все смотрел на деньги.

— Пошли пить. Здесь, наверное, есть винный погребок.

Легионеры засуетились, стали застегивать кители и надевать фуражки.

— А ты? — спросил Саид шарфюрера.

— Я не пойду.

«Не пойдешь. Ни сейчас, ни позже! — вспыхнул Саид. — Дотянешь до Альби. До своего хозяина… Ну что ж. Я хотел миром…»

— Бегите, ребята! Вот деньги. Если найдете коньяк, берите побольше. — Саид снял со стола пятьдесят марок и протянул легионерам. — Бегом, и без бутылок не возвращайтесь!

Солдаты кинулись на перрон.

Саид встал и закрыл дверь. Плотно закрыл.

— Значит, не сойдешь? — еще раз спросил он шарфюрера.

Только сейчас дошел до «аиста» смысл вопроса. Он поднял глаза и посмотрел удивленно на офицера.

— Нет!

— Струсил?

— Я не понимаю вас, господин лейтенант…

— Не понимаешь? — Саид рывком выхватил из кармана пистолет и направил ствол в лицо шарфюрера. — Подлец! Продался врагу. С самого Берлина мы следим за тобой. Со второго километра. Второй километр, надеюсь, ты помнишь. И Саида Исламбека тоже?

«Аист» поднял руки, хотя никто этого не требовал от него.

— Господин унтерштурмфюрер! Господин унтерштурмфюрер!..

— Где листовки?

— У меня нет их!

— Врешь, негодяй! Живо раздевайся! Китель сюда, а сам лицом к стене. И руки! Руки выше…

Саид помнил борт кителя, на котором споткнулся «аист», отыскивая деньги. Левый борт. Держа в одной руке пистолет, другой Саид стал проверять карманы, выбрасывая из них деньги, листки бумаги, открытки с изображением девиц в самых непристойных позах. В карманах пакета не оказалось. Но что-то упругое давило на руку под подкладкой. Это была адская работа — одной рукой разрывать шов. Быстро разрывать — поезд стоял на станции всего пятнадцать минут. Пришлось вцепиться в ткань зубами. Она рвалась с треском и при каждом звуке «аист» вздрагивал, словно треск этот хлестал его по лицу.