Берлиоз

8 марта, когда вся в перламутре, лазури и золоте вставала заря, у Гектора Берлиоза началась агония. Его теща, госпожа Мартин де Вильяс Ресио, боясь остаться наедине с останками своего несчастного зятя, послала за госпожами Дамке, Шартон-Демер (исполнительницей роли Дидоны в «Троянцах») и Деларош, в доме которой в Сен-Жермене умерла Мария Ресио.

Какие мысли тревожили его на полпути между землей и вечностью? Покидая мир, подводят черту и оценивают прожитую жизнь.

Умер ли он побежденным? Нет, он уступил усталости, к которой было примешано презрение к людским порокам.

Усталость от беспрестанной борьбы, презрение к жестокой несправедливости, которую он должен был сносить. Днем, в половине первого, Гектора не стало203.

Госпожа Мартин не решилась позвать священника, боясь нарушить волю Гектора. Разумеется, маэстро в часы раздражительности подтрунивал над религией, но никогда, однако, не разрешал себе богохульства, потому что его детская вера всегда дремала в нем.

Рейер пришел провести ночь в комнате Гектора.

Вот свидетельство, составленное мэрией:

«Смерть Луи-Гектора Берлиоза, 9 марта 1869 года.

Префектура департамента Сены. Выписка из подлинной книги регистрации смертей IX округа Парижа.

Вторника девятого марта тысяча восемьсот шестьдесят девятого года в один час тридцать минут пополудни. Акт о смерти Луи-Гектора Берлиоза, сочинителя музыки, члена Института, офицера ордена Почетного легиона, шестидесяти пяти лет от роду, родившегося в Кот-СентАндре (Изер), скончавшегося вчера в полдень по месту своего жительства, вдовца после первого брака с Генриеттой Смитсон, также вдовца после второго брака с Марией-Женевьевой Мартин. Вышеупомянутый акт составлен в присутствии и по заявлению Л. Луи Морана, домовладельца, пятидесяти двух лет от роду, и Жана Ладона, служащего, пятидесяти трех лет от роду, проживающих оба в Париже по улице Сен-Map, в доме 22, которые в качестве свидетелей подписались вместе с нами. Леон Онэ, помощник мэра, кавалер ордена Почетного легиона и т. д. …»

Четверг 11 марта

Похороны Гектора Берлиоза. Самые заурядные. О погребении объявлено в извещениях, наскоро отпечатанных на дешевой бумаге.

Катафалк низшего разряда, только с двумя лошадьми. Ничего общего с той пышностью, которой Франция окружила похороны немца Мейербера и итальянца Россини. Гениального маэстро родина провожала с равнодушием, близким к презрению.

На черном покрове гроба только один венок – от Гренобля, единственного города Франции, соблаговолившего проявить внимание.

Перед траурной процессией несколько музыкантов из Национальной гвардии играли похоронный марш – традиционная почесть офицеру Почетного легиона. Колесницу сопровождали несколько академиков.

За гробом шли Амбруаз Тома, Гуно, Рейер и барон Тейлор.

Вот, наконец, процессия в церкви Троицы. Здесь ни черных драпировок, выражающих людское горе, ни траурных украшений. Стены голы, словно безучастны к скорби.

Гроб установлен на невзрачном постаменте, освещенном зеленоватым светом четырех свечей. А ведь если бы он умер в России, эта страна содрогнулась бы от скорби.

Пока погребальное шествие двигалось к кладбищу, молодая женщина, облаченная в траур, с лицом, скрытым под длинной темной вуалью, преклонила колени перед зияющей могильной ямой, которая скоро должна была закрыться над Гектором Берлиозом, и бросила в нее венок из красных роз. Когда погребальная колесница приблизилась, женщина быстро исчезла.

Кто же была эта неизвестная, оказавшая умершему такой знак почитания? Ведь никто не слышал, чтобы у Гектора Берлиоза в Париже была родственница. Тайна захватывает больше, чем удручает несчастье. Теперь все, кто присутствовал при погребении композитора, были не столько взволнованы невозместимой утратой, сколько заинтригованы. Но, к их разочарованию, в конце концов выяснилось, что романтической тенью была всего лишь племянница покойного, приехавшая из провинции специально, чтобы молчаливо и благоговейно почтить память своего славного дядюшки, такого несчастливого при жизни.

Она захотела прийти одна, совсем одна.