Бермудский Робинзон

Пусть туманность ресниц от все

жравшей возни

Рвут на части бегущей рекламы огни.

От зачерствевших дум тех, что злобой

застыв …

От множимой пытки полуденной ноши

Одна безысходность – в кабацкий залив,

В гавань крепких напитков якоря

свои брошу.

Сущность

В прозрачной полутьме в кисель

размякших лиц,

Где пьяный шум речей на

сигаретных стержнях,

Окутанный чумой лосиновых цариц,

Я окунал свой взгляд, искав

знакомых прежних…

Кто сердцем одинок, тот до костей знаком

С немой печалью глаз лоснящихся

от водки.

Когда в душе червяк, а в горле терпкий ком,

Грусть тает лишь на миг в бокале

или стопке.

Я дик и чужд для публики столов,

И слишком пресн для грубого веселья

Мне тесен и убог мир сорванных голов —

Пустые дни пустого наслажденья.

Мне вымерена жизнь в страниц

густую даль,

Безмолвно гаснущих на пепельнице быта.

Как падающих звезд, всегда немного жаль,

Растрескавшихся строк под

грубостью гранита.

Кто – не поспел умом, кто —

восприятием прост,

Кто – просто ко всему в

спокойном равнодушии…

Есть сгустки слов таких, что не дано понять,

Их нужно чувствовать, закрыв глаза и уши!

За твердью острых фраз, громоздких

и крутых,

За монолитом навороченных сравнений

Сокрыта мякоть чувств, как слабой

птицы крик

Скрывает шум листвы в час

тягостных падений…

И вот – я здесь, чтоб пить и пить тоску,

Укутав взор табачным едким дымом.

За мутью тусклых ламп щемящему куску