Бермудский треугольник

— Шик-модерн! Грандиозный мыслитель! Показывают по энтэвэ встречу нашего премьера в Вашингтоне с американским сенатором. Знаешь, такая парикмахерской красивости дылда с лицом гири? У нашего говоруна морда помятая, шире барабана, на мотоцикле не объедешь. Наверняка вчера на приеме плотно покушал. И с похмелья выдает перлы: хвалит, обливаясь слюнями, американский образ жизни и честит Россию за неумение работать. А гиря кроит губками высокомерные улыбочки: мол, давай, рабчик, ползай, слизывай пыль с американских сапог, унижай Россию, сукину мать! Включи телевизор, получишь удовольствие. Не премьер, а премьерище. Краса нации!

— Я звоню тебе по делу, Тимур.

— Ты из дома? Дослушаю — перезвоню. Хотя — вот все. Влюбленные рукопожатия. Выключаю ящик. Такой стриптиз, Андрей, стоило посмотреть. Оказывается, из России восемьдесят лет изгоняли призрак, а Маркс — урод, все россияне больны «измами» и, по словотворчеству златоуста, чешем во всех местах и буровим, буровим! Вкалывать надо, а не хаос буровить. Ты знаешь, что такое «буровить»? Ну молодец, ну патриот, ну спаситель! Обхохочешься с рыданиями пополам! Разрушил, распродал всю Россию, да еще унижает ее, лакейская фалда! Ладно, хрен с ним, рано или поздно своего он дождется! Поработает дворником и покормит вшей. Что у тебя, Андрюша?

— Ты сегодня свободен? — спросил Андрей.

— В общих чертах — да. А что? Я нужен? Слушаю, в чем дело?

— Твоя бээмве на ходу?

— Пока еще.

— Если не трудно, не сможешь ли ты съездить со мной за город? По Старо-Калужскому шоссе. В чем дело — расскажу потом.

Спирин превесело крякнул:

— Признаться, Андрюша, по некоторым причинам я с утра на радостях в некотором подпитии, поэтому за руль своей «тачки» садиться бы не хотел. Ради твоей безопасности. Но — каин проблем. Двинем на твоей же машине. Я только должен звякнуть Якову и предупредить.

— Этот Яков — новый владелец? С лысинкой?

— Хочу, чтобы ты знал, что твой «жигуль» продан не то чтобы моему другу, но человеку, который по горло обязан мне. Я спасал его от тюряги. Он работал на международном трейлере, его заложили хозяева и выгнали. Ты его видел и получил от него гроши. Парень без Ельцина в голове, малость ловкач, но терпим. Повезет нас хоть в Южную Америку. Водит машину первоклассно. Посылает воздушные поцелуи милиции. Когда ты собрался ехать?

— Хоть сейчас. Если ты готов.

— Хоп! Звоню Якову, наверняка все будет в порядке, я подымусь за тобой. На все дай мне минут шестьдесят, семьдесят. Идет?

Не позднее чем через час Спирин приехал, заметно навеселе, благодушный, поднялся за Андреем, и они спустились к машине, стоявшей у подъезда. Новый ее владелец Яков, парень с лошадиным лицом, в знак приветствия, избыточно радуясь, приподнял кожаную кепочку, показывая пятачок плеши, и услужливо придержал дверцу, когда садились. Спирин, разваливаясь на сиденье, протянул Андрею пачку «Мальборо», сказал лениво и даже ласково:

— Рассказывай, старик, я — внимание. По твоему лицу вижу: что-то стряслось. — Он высек пистолетиком-зажигалкой огонек, а когда оба прикурили и он выдохнул дым, Андрея обдало сладковатым коньячным перегаром. — Если что не в дуду, Якова не стесняйся. Он надежен. Будет молчать, как гроб. Маршрут, Яков, таков:

Старо-Калужское шоссе, пансионат «Бологово».

— Ясненько, шеф.

Пока ехали по центру Москвы, под сентябрьским солнцем ветреного дня, пока застревали в пробках у железных оград бульваров, где тронутые желтизной листья наискось скользили по ветровому стеклу, цеплялись за «дворники», Андрей подробно рассказал, что произошло с Таней на этих загородных курсах, куда по вечерам приезжают иностранцы, приглашаемые директором, неким Виктором Викторовичем Парусовым.

— Ясненько до отрыжки, — сказал Спирин, выслушав рассказ Андрея, опустил стекло, выщелкнул ногтем сигарету. — Следует поблагодарить Бога, что описанная тобой сутенерская крыса еще не продает девиц в какой-нибудь забугорный бордель. В Турцию или в Италию, например. Под видом приглашений на работу в каком-нибудь ателье. Не исключено, что продает — по согласию самих девиц. Таковы нравы в российском торгашестве. И тут его за пенис не схватишь. Свобода и рынок! Не обижайся, старик, но я реалист, поэтому не сомневаюсь, что твою дорогую Таню посадили на иглу продуманно. То есть ее подружка, уверен, заодно с сутенерской крысой. За двести, триста долларов, а не исключено — за дозу героина наших дурочек подкладывают под иностранцев.

— Говоришь так, будто знаком с этой механикой, — сказал Андрей.