Бермудский треугольник черной вдовы

– Спасибо, Таня, – улыбнулся старик и ловко влез в высокую машину. – Хорошо тут у тебя, просторно, спать можно. Поворачивай направо, дальше прямо, аккурат в барское Гуськово упрешься.

– Значит, деревень три? – завела я беседу.

– Одна, – возразил Михаил Иванович, – при царе Горохе построена, местность красивая, тихая, река, лес, благодать. Потом, где-то в конце семидесятых, Матренкин лес вырубили и дачи поставили. Мужики гуськовские рассчитывали на стройку наняться, но никого не взяли, из Москвы на автобусах рабочих возили. Дома возвели крепкие, кирпичные, газ, водопровод, телефон протянули. О таких благах гуськовцы и не мечтали. Нам-то баллоны с перебоями доставляли, колодец на улице да будка зеленая во дворе. А у дачников унитазы, ванны. И наш председатель колхоза перед ними в пояс кланялся. Тут сомнений не было, большое начальство в соседях появилось. Забора общего вокруг дач не поставили. Времена были благословенные, о плохом не думали. Да и оружие небось у новичков имелось. Раньше мы хорошо жили, дверей не запирали, воровства не наблюдалось, а из происшествий драки по пьяни, и все. Мы все гадали, что за народ неподалеку от Гуськова поселился. А потом наш председатель на свадьбе у дочери нализался и рассказал, что в фазендах сотрудники КГБ живут. Вот с той поры стали дачников стукачами называть. Понимаете почему?

Я кивнула.

– Вот так появилось Гуськово-два, рядом оно совсем. Стукачи с нами не сварились, их дети с местными дружили, – продолжал Михаил Иванович, – много хорошего нам они сделали. Петр Михайлович Лазарев у них главой дачного кооператива был. Уж не знаю, какой он пост на службе занимал, но нашего председателя колхоза в бараний рог согнул. Велел ему собрание устроить, просьбу коллективную о проводе газа-воды составить. И ведь пробил для села удобства. Магазин наш стали хорошо снабжать, медпункт открыли, Лазарева до сих пор добрым словом поминают. Он жил с женой, тещей, детьми, Верой и Федей. Уехали Лазаревы, когда мальчик утонул, дом у них сгорел потом, но никто на пепелище не вернулся. Да и кому было золу разгребать? Евгения Федоровна с собой покончила, ее мать, Анна Ивановна, пожилая, а Вера ребенок.

– В документах причиной смерти жены Лазарева указан инфаркт, – возразила я.

– А то не знаешь, как бумаги составляют, – фыркнул Михаил Иванович. – С Алевтиной поговори, дочерью моей, она Евгению нашла, за дровами в сарай порулила и на покойницу наткнулась, та в петле качалась. Приехали. Вон магазин. Как выйти отсюда?

Я помогла дедушке открыть дверь и попросила:

– Михаил Иванович, пригласите нас в гости? Очень с вами беседовать интересно. В чужой дом неприлично заявляться с пустыми руками. Сейчас купим угощенье: сыр, колбаску, сладкое, все, что вам захочется, и поедем назад в Гуськово.

– Еда – это хорошо, – обрадовался дед, – очень мне сыр один нравится в ванночке, вкусный, но дорогой. Но лучше ты мне книжек набери, вон там в торговом центре магазин два года назад открыли, называется «Новый книжный», выбор лучше не бывает, а цены ниже, чем у других, еще и скидочную карточку дают. Но с моей пенсией о книгах думать смешно.

Глава 26

Где-то через полтора часа мы с Денисом удобно устроились в избе Михаила Ивановича. Алевтина, дочь хозяина, заварила чай и начала бурно восхищаться подарками.

– Папа, как тебе повезло! Столько книг! Татьяна, вы весь магазин скупили?

– Нет, – улыбнулась я, – только то, на что Михаил Иванович смотрел. Ваш отец человек скромный, выбрал один роман и к кассе пошел, но мы с Денисом запомнили, какие он тома листал, и прихватили их.

– Огромное вам спасибо, – зачастила Алевтина, – папа так переживал, что зима впереди, а у него чтива нет. Он в местной библиотеке все давно проштудировал, свои книги до дыр залистал. У отца, хоть он всю жизнь честно работал, пенсия кот наплакал, у меня зарплата смешная и двое детей. Какие уж тут книги? Коммуналка растет… Папа как подачку от государства получит, сразу в магазин рулит, выберет одну книжечку подешевле в бумажной обложке и смакует, вторую уже себе позволить не может. Да только радости ему на два дня.

– Замолчи, Аля, – приказал отец, – хорош ныть. Нормально живем, огород большой, я здоров. Чего еще надо?

– И продуктов надарили, – не останавливалась дочь. – Как вас благодарить? Пойду варенья в подполе вам с собой наберу.

– Подождите, пожалуйста, – попросила я Алевтину, – Михаил Иванович сказал, что вы нашли в сарае тело Евгении Федоровны, жены Петра Лазарева?

Алевтина перекрестилась:

– Жуть! Ни муж, ни мать ей не верили. Она как скандал из-за Франциски Яновны закатывала, всегда кричала: «Суну голову в петлю, так вам и надо будет».

– Не тарахти, – приказал отец, – рассказывай спокойно, думай, чего балаболишь. Откуда им про Франци знать? Разве Таня с Денисом в Гуськове жили? Ты пока с мыслями соберись, а я изложу. Если, конечно, гостям про чужие глупости слушать охота.

– Очень нам нравится про чужие глупости слушать, – заверил Денис.

Михаил Иванович сделала глоток чая и завел обстоятельный рассказ.