Бернадот

...9 июля «делатель королей» лейтенант Мёрнер вернулся из Парижа123 и доложил о результатах своих переговоров с князем Понте-Корво Энгестрёму и Веттерстедту. Министры изобразили чрезвычайное удивление его рассказом. Согласно Энгестрёму, в комнату неожиданно вошёл генерал Ханс Хенрик фон Эссен124. Увидев на лицах министров недоумение, он спросил, в чём дело. Заставили Мёрнера повторить свой рассказ, после чего Эссен произнёс: «Парень, тебя нужно поместить туда, где не светит ни солнце, ни луна!» Шведские министры, пишут историки, рассердившись по поводу неуместной инициативы лейтенанта, тем не менее обошлись с ним милостиво, отослали его в Уппсалу и посадили под домашний арест. Оттуда он, будучи также депутатом риксдага, беспрепятственно агитировал своих знакомых и друзей в пользу Бернадота. Но, может быть, они намеренно изолировали слегка неуравновешенного и болтливого лейтенанта подальше от места событий? Ведь если бы слухи об инициативе Мёрнера просочились в неподготовленный к такому ошеломительному известию риксдаг, то вряд ли бы он отделался только домашним арестом. Далее мы увидим, как депутаты подозрительно быстро отказались от уже одобренной ими кандидатуры принца Аугустенбургского и быстро переключились на князя Понте-Корво.

И ещё один факт, на который шведские историки, возможно, не обратили внимания: 23 июня (5 июля) 1810 года чиновник надворного суда в Обу (Турку) Ю.П. Винтер, занимавшийся по указанию русского генерал-губернатора Финляндии Ф.Ф. Штейн- геля сбором сведений о событиях в соседней Швеции, в тайном сообщении докладывал по инстанции: «Все в Стокгольме заявляют о своей принадлежности к профранцузской партии и считают почти уже решённым делом, что Бернадот будет престолонаследником». Как это понимать? Ведь в этот период т.н. тайный совет, состоявший из членов правительства и парламента Швеции, готовил документ для представления риксдагу в качестве наследника совершенно другого кандидата, а имя французского маршала в этом документе вообще ещё не фигурировало! Или настроение публики в Эребру и Стокгольме было разным?

Вслед за Вейбуллем осмелимся предположить, что за инициативой лейтенанта Мёрнера стояли влиятельные люди, например, упомянутые уже нами Г. Веттерстедт и Л. Энгестрём, получившие поддержку шведских генералов и офицеров. В том, что на этот счёт в шведских архивах не обнаружено никаких документов, ничего удивительного нет: такие дела в тех обстоятельствах решались с глазу на глаз и в устной форме. С. Шёберг, например, также считает, что К.-О. Мёрнер был всего лишь исполнителем чьих-то далеко идущих планов. В частности, он не исключает того, что «делатель королей» стал пешкой в большой игре Александра I. Получив уведомление о беседе А.И. Чернышева с князем Понте-Корво, царь мог проинформировать о ней своего посла в Стокгольме генерала и барона Й.-П. фон Сухтелена125, а тот, зная о мечтаниях шведских военных заполучить в короли кого-нибудь из наполеоновских маршалов — а многие из них уже конкретно высказывались за маршала Бернадота, — мог выйти на лейтенанта Мёрнера и использовать его «втёмную», подключившись к уже спланированной комбинации Веттерстедта и Энгестрёма.

Александр I вёл себя во время всех этих событий как-то подозрительно спокойно и безынициативно. Для отвода глаз (для маскировки?) он официально предложил в кронпринцы Швеции свояка принца Петера Георга Ольденбургского, но тайно сделал ставку на князя Понте-Корво и ждал, чем всё это закончится. Других козырей у него на руках в это время не было. Поэтому, учитывая отношение шведов к Фридрихсгамскому миру, царь дал указания своему послу в Стокгольме Сухтелену в шведские события никоим образом не вмешиваться, ибо вмешательство могло только повредить делу. В конце июля 1810 года канцлер Н.П. Румянцев в депеше Сухтелену повторил инструкции царя: «Его Величество будет доволен Вами, генерал, если Вы будете обрисовывать картину постепенно и с точностью, но он повелел мне напомнить Вам, что интересы его дела требуют, чтобы он был осведомлён и ознакомлен со всем, однако ж без малейшего прямого или косвенного участия Вашего превосходительства в том, что должно произойти». И правда: зачем было послу суетиться и показывать «русские уши» в деле, которое уже было сделано? Иначе трудно вообразить, чтобы русская дипломатия повела себя пассивно в таком важном для неё вопросе, как выборы наследника шведского трона! Если надворный советник Винтер в финском городе Обу уже располагал сведениями о том, что Бернадот будет выбран наследником, то уж посол России в Стокгольме наверняка знал больше него.

Оставалось только ждать.