Бернадот

19 октября в грандиозной битве наступил решающий перелом в пользу союзников. Перед Северной армией оказались саксонские части, которыми Карл Юхан когда-то командовал. В решающий момент сражения на его сторону перешли 2 артиллерийские батареи, командир которых был бывший подчинённый маршала Бернадота под Ваграмом. Вся эта операция, согласно современному шведскому историку Шёбергу, была хорошо подготовлена и срежиссирована. Когда представители Северной армии уже договорились с саксонцами о переходе на их сторону, на переднюю линию в великолепном парадном мундире (Шёберг пишет, как «оперный герой») на красивом скакуне выехал Карл Юхан. Он подскакал к окопам саксонцев, что-то крикнул им, а потом, сопровождаемый их восторженными возгласами, триумфально привёл их в свой лагерь. «Номер, достойный короля-театрала Густава III, с которым Карл Юхан, несомненно, имеет много общего», — заключает Шёберг.

Так же хорошо срежиссированным был обставлен въезд главнокомандующего Северной армией в оставленный французами

Лейпциг. Карл Юхан позаботился о том, чтобы появиться там первым. Его союзники смотрели на этот «театр» скептически. Здесь, в Лейпциге, Карл Юхан встретился с императором Францем I, которому 16-ю годами раньше доставил столько хлопот и неприятностей на посту посла Французской Республики в Вене.

Лейпциг стал наивысшей точкой взлёта Карла Юхана как политического и военного деятеля европейского масштаба. После Лейпцига начался неуклонный закат. Тому был целый ряд причин. Объективно роль Швеции была уже выполнена, в частности, для русского царя и России. Наполеоновской военной машине был нанесён сильный удар, и впереди просматривался его полный разгром. В войну с Францией вступили такие крупные государства, как Пруссия и Австрия, преследовавшие свои собственные цели. Интересы Англии, Австрии, Пруссии и России стали резко расходиться с интересами Швеции и амбициями её наследного принца. Уже на этом этапе вклад Швеции в победу над противником был незначительным, а в будущем он мог стать лишь и того меньше. Норвежская проблема Карла Юхана — несомненно, важная для его престижа и будущего — субъективно представляла теперь для союзников лишь головную боль и на фоне эгоистических действий главнокомандующего Северной армии вызывала лишь раздражение. В ряды коалиции стали вступать такие мелкие страны, как Бавария, и некоторые другие, и для того чтобы она сохранила свою устойчивость и эффективность, требовалось ограничить круг основных действующих лиц. Швеции теперь отводилась такая же роль, как Баварии, и Карлу Юхану предстояло это скоро почувствовать.

Кажется, именно в это время кронпринц сознательно озвучил свои тайные претензии на главенствующую роль в послевоенной Франции. Это произошло в беседе с известным нам уже Поццо ди Борго. Впрочем, сделано это было в довольно завуалированной форме, во время разговора о наилучшем кандидате на французский престол. Карл Юхан убеждал собеседника в том, что трон должен принадлежать самому достойному, на что проницательный корсиканец заметил, что тогда королём Франции должен был стать именно он, Поццо ди Борго.

— Каким образом вы мне докажете обратное? — ответил ди Борго на недоумённый вопрос Карла Юхана. — Убив меня? Тогда на моём месте окажутся другие... Самый достойный на троне, для спокойствия в мире, это тот, у кого больше всего прав.

Корсиканец конечно же имел в виду реставрацию Бурбонов.

После «битвы народов» под Лейпцигом, где Наполеон выставил 420-тысячную армию, рассыпался в прах т.н. Рейнский союз. Наполеон отступил во Францию зализывать свои раны, а союзники следовали за ним по пятам и загоняли зверя в его логово. Для наследного принца Швеции снова начались тревожные дни. После Лейпцигской битвы англичане сократили ежемесячные субсидии Швеции со 150 до 100 тысяч фунтов. Первое время он старался не подавать вида, что его гложут внутренние подозрения, и продолжал поддерживать у окружающих мнение о своей будущей роли в побеждённой Франции. Так, он пообещал прусскому офицеру Калькройту княжество или пост посла, когда станет во главе Франции. Но если он кого и обманывал, то только себя.

Первую ночь после Лейпцигского сражения Карл Юхан провёл в полевом лазарете, где находились раненые французы. Он встретил там своего старого боевого товарища и единомышленника генерала Антуана Дельма и вступил с ним в беседу. Смертельно раненный генерал порекомендовал Бернадоту немедленно убраться прочь, ибо он не хотел напоследок оскорблять свой взор видением предателя. Сцена буквально потрясла Карла Юхана. Сколько же французов были готовы бросить ему в лицо это обвинение?