Бернард Мандевиль

Как обычно, он начинает с изощренного психологического анализа, с рассмотрения мотивов, которыми руководствуются в своей заботе о бедных детях все эти лавочники и торговцы, священники и попечители, состоятельные благотворители и рядовые прихожане. И конечно же он обнаруживает, что всеми ими в этой их кипучей деятельности движет отнюдь не христианское милосердие, не понимание интересов страны, а собственный эгоизм, тщеславие и властолюбие. Однако это лишь прелюдия. Главные возражения Мандевиля против благотворительных школ связаны с идеей о необходимости «определенной доли невежества в хорошо организованном обществе». Общество не сможет долго существовать, если наряду со многими его членами, живущими в праздности и довольстве, в нем нет и огромного числа людей, им прямо противоположных, работающих в поте лица не только за себя, но и за других. Чтобы такое общество было счастливым, а народ был доволен даже своим жалким положением, необходимо, чтобы огромное большинство оставалось бедным и невежественным. Знания разнообразят, умножают человеческие желания, а чем меньше желает человек, тем легче могут быть удовлетворены его потребности. Из этих посылок Мандевиль развивает свою аргументацию против благотворительных школ. Посещение школ детьми бедняков — для общества бессмысленная потеря времени. Гораздо лучше и для общества, и для самих детей, если дети как можно раньше займутся трудовой деятельностью. Ведь те, кто значительную часть своей юности тратит на то, чтобы научиться читать, писать и считать, ожидают — и не без оснований — получить такую работу, где эти знания могут им пригодиться; большинство из них начинает смотреть с презрением на физический труд, означающий самое низкое положение в обществе и приносящий самое ничтожное вознаграждение. Так образование «делает их неспособными к физическому труду, который в каждом цивилизованном обществе является их прямым назначением и уделом, на который они не должны роптать или жаловаться» (2, 269).

Между тем в настоящее время в Англии сложилось такое положение, отмечает Мандевиль, что бедняков едва хватает для выполнения необходимых для существования общества работ. «Соотношение частей в обществе нарушено, и основная масса народа, которая всюду должна состоять из трудящихся бедняков, не знакомых ни с чем иным, кроме своей работы, слишком мала по сравнению с другими частями» (2, 272). Всякий норовит избежать грязного физического труда или же требует за него непомерно высокую плату. Каждый стремится поменьше работать, но побольше подзаработать. На одного купца приходится десяток счетоводов, в деревнях не хватает работников, поищите лакея — и вы сразу же найдете дюжину, но все они будут дворецкими. Высокая цена на продукты питания и на труд повышает себестоимость промышленной продукции и, следовательно, товаров, идущих на мировой рынок. Это уже начало сказываться на суконной промышленности, производящей почти две пятых английского экспорта. Другие страны благодаря более дешевому труду и более низкому уровню жизни своих рабочих уже начинают производить ткани из купленной английской шерсти дешевле, чем это обходится самой Англии. Поэтому не благотворительное обучение детей бедняков чтению, счету и нравственному поведению, способное породить у них презрительное отношение к тяжелой работе в качестве рабочих и батраков, а, напротив, «воспитание их в невежестве» и как можно более раннее приобщение к физическому труду помогут сделать продукты питания и труд в стране дешевыми. «Это — благородный и мужественный способ противодействовать нашим торговым конкурентам и по достоинству превзойти их на зарубежных рынках», — заключает Мандевиль (2, 285). Столь откровенная, обнаженная точка зрения в то время вызвала шумное негодование. Сейчас трудно определить, кого среди возмущавшихся этим не лишенным цинизма предложением было больше — искренних человеколюбцев или же святош и ханжей. Но пройдет несколько десятилетий, и история по-своему реализует рекомендации Мандевиля, когда промышленная революция, ужесточив капиталистическую эксплуатацию, ввергнет английский рабочий класс в такую бездну нищеты и невежества, о которой наш философ не посмел бы и подумать.