Бернард Шоу

Премьер-министр. В настоящий момент мне никто не приходит в голову, но я уверен, что недостатка в выборе не будет. Вы не поможете мне, архиепископ?

Архиепископ. Эта необходимость возникла слишком неожиданно. Я теряюсь в догадках. Не разумнее ли будет обсудить возможность отречения от престола?

Премьер-министр. Вот-вот, Ваше величество, отрекитесь! Это разрешит недоразумение, а заодно и все наши проблемы.

Король. Чувство долга перед обществом, о котором столь заботливо пекутся ваши друзья, едва ли позволит мне без всякого видимого оправдания оставить свой пост.

Архиепископ. Ваш трон будет потрясен до основания.

Король. Ну это уж моя забота — мне на нем сидеть. А как насчет оснований церкви? Ведь она вынуждает меня вступить в брак без любви и жить во грехе с предметом моей страсти.

Архиепископ. Вы не должны так поступать.

Король. Но вы же знаете, что я так и поступлю, если приму ваш совет. Так как же, вы еще настаиваете?

Архиепископ. Право же, премьер, нам лучше удалиться. Если бы я был суеверен, мне бы начало казаться, что сам дьявол вкладывает эти аргументы в уста Его величества. На них нечем ответить. И все это так нелепо расходится с привычным ходом мысли образованного англичанина! Нет, право, все это не для меня и не для вас!

Король (встает вслед за посетителями). К тому же, мой брат, которому придется наследовать мне, может на это и не пойти. Кстати, женат он на доморощенной леди, с которой никогда не сравнится у нас в популярности любая заморская принцесса из бывших. И потом, покуда я жив, какой же он монарх? Сначала отрубите мне голову! С троном шутки плохи. Упраздните его — тогда другое дело. А нет — так извольте трон уважать!

Премьер-министр. Сэр, вы уже столько всего сказали, что у меня голова идет кругом. Пощадите.

Король. Приглашаю вас обоих к обеду. Дэйзи придет. Может быть, мне вам приказать остаться?

Архиепископ. Я уже пропустил свой обед и очень хочу есть. Если вы повелеваете мне остаться, я без ропота подчиняюсь.

Король (шепчет подавленному премьер-министру, пока они спускаются с лестницы). Имейте в виду, дражайший Голдуин, если вы примете мой вызов и предложите мне невесту, ее фотография назавтра же появится во всех газетах по соседству с фотографией Дэйзи — Дэйзи с собачкой на руках.

Премьер-министр только печально покачал головой. И пошли они обедать. Премьер-министр почти не притронулся к еде, но архиепископ все съел подчистую».

Шоу умел показать любому актеру, как играть роль, но не всякому актеру урок шел впрок. Эдуард имел все козыри в своих руках, но то ли не сумел, то ли не захотел ими воспользоваться. И его самого и даму его выжили из дворцовых покоев. Премьер-министр и архиепископ по этому поводу не горевали.

Автору этого диалога исполнилось уже восемьдесят лет, но он мог вполне сойти за восемнадцати летнего. Кто-то стал величать его великим старцем английской литературы. Ему бы больше подошло называться великим сорванцом. Ведь никому не могло прийти в голову, что он еще способен выкинуть. Молодостью духа и немалым запасом жизненных сил он мог бы заткнуть за пояс любого молокососа.

В октябре 1938 года я приступил к биографии Шоу и написал ему: «Хотите, чтобы Вас разоблачил преданный человек? Я к Вашим услугам». Он ответил: «Меня надо не разоблачать, а всячески облачать. Я прирожденный клоун и сам себя разоблачаю». Прочтя это, я понял, что он молод и здоров, как прежде.

В день восьмидесятитрехлетия Шоу «Дейли Экспресс» опубликовала интервью с ним. Мир был уже на грани войны, но Шоу не верилось, что найдутся безумцы, которые переступят эту грань: «Мир сейчас удерживается одним только страхом. Все, что вселяет страх, укрепляет мир. Страх можно называть и вежливее: здравый смысл… Прочный мир это только мечта. Тем не менее всякий государственный деятель, в кого не вселяет дикий страх самая мысль начать артиллерийский обстрел, должен быть помещен в психиатрическую лечебницу».

Россия предложила всем странам, заинтересованным в сохранении мира в Европе и в развитии дружеских отношений, заключить пакты о ненападении и экономических связях. Через месяц после восьмидесятитрех летая Шоу Гитлер принял советское предложение о мирном пакте. Этот пакт был ошибочно истолкован как агрессивный военный союз. Шоу мгновенно откликнулся в «Таймс»: «На прошлой неделе в «Ивнинг Стэндард» была предана гласности догадка доктора Инджа: герр Гитлер отправился в Каноссу. Всего через несколько дней пришла радостная весть: доктор прав — герр Гитлер очутился под сапогом Сталина, а этот заинтересован в мире как никто другой. Все окружающие напуганы до смерти. Спокоен один только я. Почему? Я сошел с ума? Нет! Тогда почему? Почему? Почему?!» После вторжения Гитлера в Польшу Англия и Франция объявили Германии войну[183].

В конце августа Шоу снова написал в «Таймс» из Фринтона, настаивая на том, что Англия должна быть благодарна Сталину за то, что тот сдерживает Гитлера. Теми же соображениями он делился с леди Астор: