После повторного попадания в одну точку левое плечо орка буквально раскололась на две части, и почти отрубленная левая рука на лоскутах кожи, жил и обломках костей повисла неуклюжей гирей, заливаемая уже настоящим потоком черной крови. От чудовищной боли орк зашатался и, вместо прыжка на меня, его напружиненные ноги подкосились. Он рухнул коленями в кровавую лужу, а почти извлеченное из-за спины копье-бревно, вывалившись из ослабевших пальцев, покатилась в сторону по черной грязи.
Мой третий бросок через секунду поставил точку в страданиях врага — на сей раз, дотянувшись до сердца, лезвие топора перерубило его практически пополам. И уже мертвого орка снес и окончательно заколотил копытами в грязь жаждущий отмщения за недавнее унижение Зараза.
Развеяв снова вернувшийся в руку топор, я не стал мешать кровавой джанге питомца, и сосредоточил внимание на строках загоревшегося перед глазами системного лога:
— Ну наконец-то! — широко улыбнулся я, мысленно командой поручая системе: отложить активацию уровня до возвращения в хранилище.
— Ну да, говорил. Только ты, ведь, и вчера это же мне говорил. И позавчера. Поза-поза…
Закатив глаза, я прекратил бесполезный спор и, хлопнув кулаком по хребту пита, приказал:
— Зараза, домой!
Хлюпающий копытами по кровавым ошметкам орка питомец затряс башкой и недовольно заворчал, дескать: сбрендил что ли, уважаемый, ведь день еще на дворе, и локация эта нами еще до половины даже не исследована, значит, там, под землей, стопудово еще «вкусняшек» туча таится, нас дожидаючись.
— Зараза, не беси меня! — я подбавил метала в голос.
И понуривший голову питомец, покорившись сумасброду-хозяину, заковылял в сторону накануне зачищенных локаций, превратившихся теперь на день-другой в необитаемые пустоши, и потому ставшие для нас обоих очередным абсолютно безопасным временным домом.
Глава 24
Глава 24
— Да ты издеваешься что ли! — шипел сидящий рядом на мокрой гранитной плите клетки огненный аватар Психа. — Я битый час тебе талдычу: нельзя воду там хлебать до срока!
— А то я не знаю, — вяло огрызнулся я, закончив отхаркивать из легких проникшую туда воду. — Стараюсь сколько могу. Но млять! Это долбанное единение нифига не приходит!
— Потому что торопишься слишком. А нужно плавно, размеренно, текуче, как сама вода.
— Куда уж плавнее-то! Я эту стойку дурацкую пять раз воспроизвел, двигаясь тише черепахи.
— Не надо пять. Нужно один, но правильно… Эх! Я бы показал, конечно… но, сам понимаешь, огонь и вода стихии несовместимые. Нельзя мне в омут.
— Так нахрена ж ты мне насоветовал этот долбанный
— Потому что обычные занятия на арене теперь для тебя уже малоэффективны. Для прогресса нужны тренировки в непривычной среде. И глубоководье, с его давлением и сопротивлением, сейчас для тебя самое то, что надо… Чего, передохнул? Тогда давай обратно снова ныряй.
— Дай хоть еще минутку отдышаться, изверг. Сдохну ведь, к хренам, от такого тренинга.
— Исключено. Ты находишься в личном хранилище. И оно не позволит умереть своему игроку.
— Садисты вы, блин, оба с хранилищем. Один Зараза меня любит, понимает и даже облизывает. И мне, кстати, нужно срочно навестить пита, чтобы проверить, как он там в загоне поживает.
— Не надо тебе никуда. Я уже глянул в загон, пока ты купался. Нормально у него там все.
— Не-не-не. Извини, Псих, я тебя, конечно, уважаю. Но пит мой! И забота о Заразе мой долг, как…
— Хорош мне тут зубы заговаривать. Ишь разболтался! Раз языком чесать так можешь, значит уже на все сто оклемался. А раз так, то делаем глубокий вздох, и вперед!
— Нет! Пост… буль-буль…
В очередной раз, не дожидаясь моего согласия, Псих щелкнул пальцами возле ячейки с порталом в