Берс 1. Берс в ребро

Василиса пожаловалась на рукоприкладство Алены Петровны, которая предъявила моей новоиспеченной фаворитке за то, что у всех на виду шашни завела с ее типа будущим мужем. Я, разумеется, тут же направился побазарить с «женушкой» на тему ее охренительной верности и самоотрешенного ожидания сплавленного на Изнанку меня. А придурок Тверд, с приятелем Горыней, решили включить блюстителей правопорядка на вверенной им подземной территории, и заслонили мне путь с объявой: мол, Алена Петровна не желают с вами, барин, сейчас разговаривать. Пришлось выбить по паре зубов тому и другому, а неразговорчивой стерве пригрозить, что, если еще хоть пальцем Василису тронет, я, наплевав на ее беременность, так жопу ремнем отделаю, что неделю потом сидеть не сможет… И лишь после моего ора на забившуюся в истерике стерву Аленку, решилась-таки включить «коменданта общаги» барыня Стефания Власовна, за что тоже чутка огребла под горячую руку от меня словесных люлей…

Дрожащие, как осиновые листья пацаны, невольно отшатнулись под моим яростным взором, но, положив руки на рукояти мечей, снова сделали шаг вперед.

— Че, парни, тоже зубы жмут? — хмыкнул я и, для острастки юных самоубийц, звонко ударил кулаком о ладонь.

— Следок, оставьте его, — простонала Стефания Власовна, усаженная сестрами на лавку за столом.

Отроки с видимым облегчением шарахнулись от грозного меня в сторону.

— Куда же вы, девочки, — беззастенчиво угорал я им вслед.

— Денис, толком объясни: чего тебе от нас надо? — устало спросила «матушка».

— Поужинать соберите и весы дайте! — распорядился я.

— Марфа, Васька, ужин барину! — отдала приказ прислуге Стефания Власовна.

До этого момента безучастной тенью стоявшая у печки мать Василисы, тут же загремела горшками, наливая в одну миску густой наваристый суп, и следом накладывая в другую — ароматную рассыпчатую кашу. Стоявшая возле меня Василиса тоже метнулась помогать родительнице.

Я же, усевшись напротив барыни за стол, от дивного запаха свежеприготовленной еды, потянувшемуся от печи, начал грызть деревянную ложку еще до появления передо мной супа с кашей. Когда же руки любимой выставили, наконец, на столешницу долгожданные миски, я заработал покоцанной зубами ложкой со скоростью отбойного молотка, аж порыкивая от удовольствия.

— Да, успокойся. Никто у тебя не отнимет. Ешь спокойно, — скривилась «мамаша». — Марфа, повтори ему то же самое, а то наш молодой барин сейчас миски грызть начнет.

— Ффуффо оффеффь, ффоффо! — кое-как прочавкал я в ответ.

— Прожуй сперва, непонятно, ведь, ничего, — фыркнула Стефания Власовна.

— Говорю: вкусно очень, просто! — перевел я, проглотив.

— Благодарствуйте за слово доброе, боярин, — поклонилась у печки васькина мать. — Кушайте на здоровье.

— Да он и так уж уплетает так, что щеки трещат, — хмыкнула Стефания Власовна.

— Эффо фофофуффо…

— Ой, да хорош уже, а, — отмахнулась Стефания Власовна. — Ешь спокойно…

Выждав, когда после пары мисок супа и миски каши частота мелькания моей ложки над четвертой миской (с остатками каши) замедлилась до сытой неторопливости, Стефания Власовна возобновила беседу:

— А весы-то тебе на кой?

— Плащ облегчать буду, — тщательно облизав ложку, снизошел я таки до ответа.

— Это еще зачем?

— Надо, раз спрашиваю, — пожал плечами я, отправляя в рот очередную ложку удивительно вкусной гречневой каши.

— Ишь ты, деловой какой! А не боишься, — Стефания Власовна мстительно прищурилась, — что об самоуправстве теперешнем твоем я потом, когда все это безобразие закончится, Артему Любомудровичу расскажу?

— Не-а, — ответил я ей широкой самоуверенной любой. — Я знаю, что ты, по любому, ему все расскажешь, и от себя еще с три короба небылиц приплетешь. Но мне плевать. Знаешь почему?

— Любопытно?

— Потому что, прежде, я сам с отца строго спрошу за устроенную им для меня командировку в один конец!

— Кома…что?

— За ссылку на Изнанку, из которой по задумке коварного родителя я не должен был уже вернуться от слова совсем, — по тому, как снова предательски дернулся левый глаз «мамаши», я окончательно убедился, что наша с Психом догадка попала точно в цель. — Но как видишь, матушка, я вернулся. И стал в разы сильнее того бедолаги, которого папенька отправил подыхать в когтях и зубах тварей изнанки.

— Да что ты такое говоришь, Денис Артемович? — зачастила очнувшаяся от оцепенения Стефания Власовна. — Эти твои домыслы — ошибка. Отец никогда…

— А когда, как ты выразилась, это безобразие закончится, — бесцеремонно перебив барыню, снова заговорил я, — я стану еще на порядок сильнее, чем сейчас, и с могу на равных бросить вызов предавшему мое доверие главе рода Савельевых.

— Как ты смеешь, мальчишка! Это…

— МОЛЧАТЬ! — от моего удара кулаком стол жалобно затрещал, и по широкой его столешнице во все стороны зазмеились трещины.

Стефания Власовна и обе стоящие за ее спиной приживалки-сестры испуганно взвизгнули.

— Просто дай мне весы. Я облегчу плащ и сразу отсюда уйду, — потребовал я в воцарившейся гробовой тишине, глядя в глаза до полусмерти перепуганной женщины.