Берта Берс. В сетях шпионажа

— Нет, совсем не так… Острова действительно восхитительны, но я восхищаться ими не намерен. Чем восхитительнее здесь природа, тем более возмущаться буду я… Ну, разве не возмутительно, что здесь, в центре города, на очаровательной Неве, такой допотопный кустарный ресторан, как «Славянка»… Каких очаровательных вавилонов настроили бы мы, немцы, здесь, на Стрелке… А русские свиньи выстроили отвратительную будку, из которой торгуют кислым квасом и кислыми цветами… Да и то только летом… Восхитительный вид! Ну и что же дальше? Надо этот восхитительный вид коммерчески учесть и разработать, тогда он будет еще восхитительнее; и на это способны только мы, немцы… Вся Россия, с ее невероятными, сверхъестественными сокровищами, это — восхитительный вид. Но учесть восхитительные виды России сумеют только немцы. Русские свиньи дальше вот таких ресторанов и будок не пойдут. В них русские свиньи будут объегоривать русских же свиней, сдирая рубли за то, что у нас в Берлине не стоит марки. Вся система русской промышленности и торговли сводится к тому, чтобы с русских же, со своих же драть рубли за то, что не стоит и марки… Немцы уже пришли и заняли передовые позиции: — балтийский край и южные колонии делают свое дело… Да и Петроград завоевывается нами: в банках, на заводах, на фабриках, — везде засел и окопался немец. И выбить его с позиций трудно. Посмотрите адресную книгу «Весь Петербург», — какое изобилие звучных немецких фамилий… Мы бескровно завоевывали Россию, но не о таком завоевывании я мечтаю. Придет час, — о, он даже близко, — когда великий Вильгельм Второй скажет: «Пора»… И пойдет на Варшаву и пойдет на Петроград… И насыщенная немцами Русь сдастся немецкому завоевателю без боя… Петербург… даже само название этого города немецкое…

Берта слушала, не проронив ни слова, горячую и искреннюю речь Фридриха.

А он, чувствуя на себе ее взгляд, изливал всю свою ненависть и презрение по адресу неумытости, неумелости, неприглядности «русских свиней».

— Ах, Берта, Россия вырождается, а не нарождается, как думают они… Вы не знаете этой системы спаивания друг друга, которая отнимает ум, энергию, волю, силу у этих далеко не глупых, далеко не безвольных и слабых по натуре славян. Они насыщены парами алкоголя… Это — потомственные алкоголики; если мы не заберем их в руки, они все равно погибнут. И мы заберем, уже близок этот день!..

— Вы, кажется, хотите сказать, что скоро Германия объявит войну России… Но у России есть могущественная союзница — Франция…

— Браво, фрейлейн Берта! Вот когда мне хочется схватить вашу ручку и поцеловать ее, как в бульварном романе. Но я не сделаю этого. Потому что у меня настроение не романическое, а вы менее всего похожи на героиню бульварного романа…

— Вы хотите сказать, что я не гожусь в героини?..

— Кто знает?.. Быть может… Даже наверное годитесь…

— Отчего вы мне не ответили на вопрос о возможных союзниках России?

— Германия будет иметь таких союзников, каких сама пожелает…

Вдруг автомобиль круто повернул и остановился.

— Что случилось? — Фридрих раскрыл дверку. — Полюбуйтесь, Берта… Вот наш главный союзник…

— Кто это?

— Пьяный!..

На мостовой лежал полутруп мастерового.

— А вот — фабрика наших союзников…

Фридрих указал на залитый огнями ресторан.

— Ну, если рассчитывать на таких союзников, так далеко не уедешь. Россия может в один прекрасный день бросить свою водку…

— Ах, милая Берта, Россия спаивалась веками, и нужен по крайней мере век, чтобы из нее хмель вышел…

XXIV. ДОСТОЙНАЯ ДОЧЬ БЕРЛИНА

— Позвольте, господин Гроссмихель, ваш тон и обращение «милая Берта» мне не нравятся… это почти на ты…

— Герой бульварного романа сказал бы: «Ах, фрейлейн Берта, простите мне мое минутное увлечение. Но мне вы напомнили одну такую же прелестную девушку, с которой я в детстве играл под каштанами… Вообще, мне кажется, что с вами я уж давным-давно знаком и близок и на ты…» Но я не скажу этого… Напротив, я готов поклясться, что в первый раз вижу такую оригинальную и восхитительную фрейлейн…

Берта запела по-испански:

Не клянись… Что клятвами начнется,

То проклятьем может кончиться, дитя.

— Боже мой! Да у вас прекрасный голос!

— Вообще во мне непочатый край всяких возможностей!.. Но и вы тоже хороши!.. Как это вы успели шепнуть шоферу, чтобы он остановился у ресторана?.. А клуб?.. Разве игрок может прожить ночь без того, чтобы не испытать счастье?..

— Бульварный герой сказал бы: «Что такое клуб! Я сегодня попытаюсь испытать счастье в другом месте…»

— Faites votre jeu, monsieur!..[5]

— Ого! — подумал с восхищением Фридрих. — Девица, достойная дочь Берлина и достойна участи более полезной, чем воспитания моего сына…

В эту ночь Фридрих не был в клубе.

Испытал ли он счастье, или не испытал с Бертой Берс, только на следующий день категорически заявил Марье Николаевне, что, по наведенным им справкам, фрейлейн Берс вовсе не пригодна для роли руководительницы его детей.