Беру тебя напрокат (СИ)

Он с отчаянием на лице мотает головой.

— Может, в телефоне? — подсказываю я.

— Нет, — старик пригорюнивается и достает из кармана этакий бабушкофон. — У меня ничего нет.

— Опишите нам тогда ее на словах, — тут же просит Ника.

— Хорошо. Сейчас! — старик ненадолго задумывается, а потом чуть закатывает глаза, вспоминая женушку. — Седые волосы, голубые глаза, рост примерно как у меня. Одета в красное платье, на ногах — желтые туфельки.

— Желтые туфельки? — с недоумением уточняю я. — С красным платьем и зеленой шляпой?

— Да, — кивает старик и гордо вздергивает подбородок. — Моя супруга большая модница, любит экспериментировать с цветами. Еще у нее, кстати, при себе сумочка кожаная, на ней вышита размалеванная рожа. — Старик вдруг осекается и испуганно осматривается по сторонам. — Ой, тьфу ты! Я хотел сказать, лицо. Лицо какой-то художницы.

Я ухмыляюсь. Да уж! Не бабуля, а попугайчик. Найти ее, наверное, будет нетрудно.

Судя по выражению Никиных глаз, она думает так же.

— А еще какие-нибудь приметы есть? — на всякий случай уточняю я.

— Э… — старик теребит переносицу. — Ну, она очень красивая. Такая красивая, что просто глаз не оторвать! Иногда я проснусь утром и смотрю на нее, смотрю, пока шею судорогой не сведет…

— А как ее, кстати, зовут? — спохватывается Ника.

— Я называю ее «Пушинка», — довольным тоном делится старик, — а на имя она вряд ли откликнется, особенно если у нее опять случился приступ амнезии.

Ника достает из сумочки мобильник и записывает в него номер старика, чтобы мы не потеряли друг друга, после этого я и она тут же отправляемся на поиски. Когда мы немного отдаляемся от старика, злючка вдруг ухмыляется:

— Не ожидала от тебя подобного, Петров.

Интонация у нее непонятная: уважение нанизывается на сарказм, как мясо на шампур.

— Ты сейчас о чем? — спрашиваю я и на мгновение даже перестаю оглядываться по сторонам.

Она смотрит на меня с чуть заметным презрением:

— Не думала, что ты бросишься искать какую-то чужую, выжившую из ума старушку.

— И напрасно, — парирую я. — Я всегда рад прийти на помощь соотечественникам.

— Но мы же можем опоздать на шоу, — с издевательской интонацией напоминает она и следит за моей реакцией. — Как же твои видео? Как же рейтинги?

— Тут эти шоу проходят ежедневно. Ничего страшного не случится, если одно пропустим. Впрочем, если тебе не терпится попасть на концерт, могу отдать билет. Вали, а я сам разыщу бабусю.

— Нет, — мотает головой она. — Я вообще не хочу ни на какой концерт. С детства их терпеть не могу. Это же пытка настоящая — кучу времени провести в одной позе и без движения, пусть и под музыку.

— Любишь менять позы? — невольно ухмыляюсь я. — Учту.

Она чуть краснеет, ее ноздри раздуваются от плохо скрываемой ярости.

Нет, что ни говори, а Ника странная девушка. Как фотки постить полуголые в интернете — так она не смущается, а от моих мелких подколок — сразу в краску. Впрочем, у меня и в мыслях не было ее злить. Я сую штатив с камерой под мышку и примирительно обнимаю Нику за плечи. Она вздрагивает и морщится так, будто ей больно.

— Что в этот раз? — бурчу я раздосадовано. — Обгорела на солнце?

— Да, — быстро соглашается она. — Так что лучше убери от меня свои лапы — прояви гуманизм.

Я покорно перевожу руку с ее плеч на поясницу. Она снова вздрагивает и потирает спину с самым несчастным видом. Неужели опять захотела поиграть в недотрогу?

— Есть идеи, куда старушка могла деться? — нарочито бодрым голосом интересуется Ника.

— Нет. Я думал, это ты что-нибудь придумаешь: все же тебе ближе беспощадная женская логика.

В ее глазах снова пляшут искорки ярости.

— Решил поупражняться в мизогинии?

— Нет, я серьезно. Давай, Ник, напряги извилины и скажи: если бы тебе перевалило за семьдесят и захотелось сбежать от мужа, куда бы ты отправилась?

Она хмурит брови:

— Я бы двинула в буфет. Но у меня не бывает приступов амнезии.

Мы заглядываем в пару ближайших магазинчиков, но там почти нет посетителей. Только несколько молодых девушек таскаются с пакетами от стойки к стойке.

— Обычно любая ситуация, связанная с чокнутыми, развивается по самому ужасному сценарию, — философски замечаю я. — Так что неплохо бы прикинуть, что самое безумное может учинить бабуля.

— Самое безумное? — Ника задумывается. — Наверное, она может станцевать чечетку на рояле.

— Ты смеешься? Откуда здесь рояль?

— От верблюда, — сердито огрызается злючка, — вообще-то тут имеется лаунж-зона с роялем.

— Как это я ее пропустил? — бормочу я себе под нос, а Ника уже бежит вприпрыжку в неизвестном направлении.

Я, конечно, тоже прибавляю хода и спешу за ней. Через минуту мы оказываемся в каком-то закутке с кустами и креслами. И да, там есть рояль — черный, старый, выглядящий невероятно дорого. За роялем сидит худенький паренек, что-то наигрывает.

Ника встревожено озирается. В лаунж-зоне полно бабуль в красных платьях.

— В шляпе никого, — с разочарованием констатирую я.

— Да, но она могла снять шляпу.

Мы с Никой почти одновременно переводим взгляд на ноги присутствующих любительниц музыки.