Беру тебя напрокат

— У меня, знаешь ли, плохо с фантазией, — говорю я и саркастично улыбаюсь. — Потому давай положимся на твои идеи. Или у тебя с воображением тоже проблема?

— Нет, у меня с ним о’кей, — Петров проводит ладонью по волосам, а потом в его взгляде пляшут чертики. — Если тебе все равно, как произойдет наша первая встреча, сделаем так. Ты ошибешься каютой и ввалишься ко мне. А я буду стоять посреди комнаты в одном полотенце…

— Что? — я ушам своим не верю. — В полотенце?

Петров несколько секунд наслаждается моей реакцией, а потом чуть пожимает плечами:

— Хорошо, если полотенце тебя смущает, убираем. Буду стоять полностью обнаженным, чтобы ты могла прямо с порога в меня влюбиться.

В воздухе повисает напряженное молчание. Он шутит? Или серьезно? А еще интересно, почему у меня пересохло во рту при мысли о том, как Петров выглядит без одежды? Мне, вообще-то, это безразлично. Вот совсем!

Никита наклоняет голову набок и смотрит почти серьезно:

— Тебе нравится мой сценарий? Или все же предложишь свой вариант?

Мне хочется надеть ему на голову тарелку с закусками, но вместо этого я натянуто улыбаюсь, делаю вид, что оценила шутку:

— Твой сценарий неплох, но мне не подходит. Я не могу ошибиться каютой. Я никогда не ошибаюсь.

— Боже, какая серьезная девочка! Давай тогда я ошибусь, а ты будешь стоять посреди каюты голышом.

Вид у него такой, будто ему безумно нравится меня бесить.

— Я думаю, мы можем познакомиться прямо здесь, — фыркаю я и включаю камеру. — Ребят, вы даже не представляете, что сейчас случилось! Ко мне за столик подсел известный блогер! Никита Петров! Оказывается, он тоже…

Никита выхватывает у меня камеру и тут же ее выключает. И все это с ледяным спокойствием на лице.

— Подожди, Ника! Мы еще не закончили с организационными моментами.

Мы яростно пронзаем друг друга взглядами. В глазах Петрова неподдельный интерес, он словно какое-то экзотическое насекомое рассматривает, гусеницу там или блестящего жука. Я закусываю губу и опускаю глаза. Не хочу, чтобы этот мерзавец что-то важное про меня понял.

Петров осторожно кладет камеру на стол, придвигает ко мне:

— Почему ты так себя ведешь? Я тебе неприятен?

У меня даже дыхание перехватывает. Так и хочется ляпнуть что-нибудь про то, что наглость второе счастье. Но вместо этого я молчу.

— Ты зла на меня за тот поцелуй? — вкрадчиво спрашивает Никита. — Хочешь, я прямо сейчас извинюсь?

М-да, он, кажется, и правда забыл, что когда-то травил меня. Склероз — это так удобно!

Я многозначительно пожимаю плечами:

— Я не зла. Я просто неприветлива. Новые люди частенько меня подбешивают.

Петров улыбается и накрывает мою руку своей:

— Значит, надо сделать так, чтобы я перестал быть новым.

Его прикосновение почти обжигает. Никогда такого не чувствовала! Я отдергиваю руку, словно от утюга, и, чтобы скрыть непрошеную взвинченность, поправляю волосы:

— Что ты имеешь в виду?

— Нам нужно проводить больше времени вместе. А ты что подумала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5. Никита

Я совершенно не понимаю, что со мной происходит. Пупс донес, что Ника в буфете, и я прилетел сюда в полной уверенности, что задам этой кукле серьезную трепку. Но злость моментально испарилась, как только я увидел ее взволнованные васильковые глаза.

Твою ж мать! Надо было все-таки ангажировать блогершу с губищами-варениками, а не Нику. Ника слишком красива для того, чтобы с ней работать. У меня, похоже, выброс тестостерона каждый раз, когда она оказывается рядом.

А еще мне все время хочется ее трогать. Вот сейчас наши колени чуть соприкасаются, и это вызывает во мне непривычную, бешеную эйфорию. Кажется, еще секунда — и я начну лыбиться как конченный идиот. Только этого сейчас и не хватает, ага.

Ника с преувеличенным интересом разглядывает поверхность стола. Я нарочито хмурюсь и мысленно приказываю себе не пялиться на злючку слишком откровенно. Не для того, чтобы ей было комфортно, нет. Я стараюсь для себя любимого. То, что я перед собой вижу, слишком заводит. Особенно меня будоражит краешек кружевного лифчика, проглядывающий в вырезе Никиного сарафана. Ах, с каким бы удовольствием, я провел вдоль него сначала пальцами, а потом…

Так! Стоп, Никитос! Тебе срочно надо на что-то отвлечься. Надо подумать о чем-нибудь скучном, потому что млеть от избалованной куклы — это слишком, в твоем-то почтенном возрасте.

Я незаметно отодвигаю свое колено от Никиного. Становится чуть легче.

А теперь было бы неплохо закрепить эффект математикой! Двадцать девять умножить на двадцать семь равно… Равно…

Ника слегка облизывает верхнюю губу — и все промежуточные расчеты мигом вылетают из моей башки. Да она ведьма, не иначе!

Мне хочется выругаться, но вместо этого я придвигаю к себе Никину тарелку. В конце концов, я ведь и правда пропустил обед из-за того, что караулил злючку у себя в номере. Почему бы и не подкрепиться всем тем, что она так заботливо тут себе выбрала?