Беру тебя напрокат

Я киваю. На самом деле, я не готова. Мне хочется бежать отсюда, сверкая пятками, но нельзя. Мне нельзя.

Пилот жестом предлагает следовать за ним, а я словно к земле прирастаю. Совершенно не могу пошевелиться.

— Боитесь летать? — снова орет пилот, не переставая скалиться.

— Немножко!

Он ободряюще похлопывает меня по плечу:

— Все будет хорошо. Не волнуйтесь!

Я перекладываю «Гоу про» в левую руку, а правой показываю на небо:

— А мы оттуда точно не грохнемся?

Пилот смеется. Он, кстати, выглядит моим ровесником, и это тоже тревожит. Мне хотелось бы кого-нибудь постарше, поопытней.

Я пытаюсь оценить возраст другого пилота, но не могу его как следует рассмотреть, потому что на лицо мужчины надвинута кепка, а на стеклах кабины играет солнце.

— Пойдемте, — молоденький пилот берет меня под руку и почти силой тащит к вертолету.

Когда мы оказываемся в кабине, он помогает мне пристегнуться и надевает на меня наушники с микрофоном. Я стараюсь ни о чем не думать, сосредоточиться на съемке. Осматриваю через камеру спины пилотов, кабину, виды из окна.

Уже через пару минут вертолет отрывается от земли и зависает в воздухе. Страх вдруг проходит. Я чувствую невероятный восторг, чувствую себя совершенно свободной и безмятежной, о чем, конечно, тут же сообщаю камере:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ребята, это потрясающе! Я никогда ничего подобного не испытывала.

Молоденький пилот оборачивается ко мне и снова улыбается:

— Да, это круто!

Вертолет взмывает выше и плывет над горами. Олимпийские объекты остаются позади, теперь под нами лес — кудрявый и изумрудный. Я прилипаю к окну вместе с камерой.

— Боже, какая красота!

— Мне тоже очень нравится! — говорит вдруг пилот, чей возраст я не определила.

Говорит голосом Петрова!

Что?

От неожиданности я чуть камеру не роняю. Потом, немного подумав, решаю, что мне просто померещилось. Ведь такое бывает, когда перенервничаешь, когда от волнения не хватает кислорода.

Я украдкой перевожу дух, ослабляю воротник рубашки.

Пилот в кепке вдруг оглядывается и, на самом деле, оказывается Петровым.

— Привет! — говорит он и смотрит виновато. — Я решил, что в воздухе ты меня точно выслушаешь.

— Нет! — я в ужасе мотаю головой. — Нет! Я не буду тебя слушать!

— Ника, но я хочу все объяснить. Хочу попросить прощения!

Господи, за что мне это? Я поворачиваюсь к молоденькому пилоту и с остервенением трясу его за плечо.

— Немедленно посадите вертолет! Пожалуйста!

Паренек оглядывается на меня с недоумением:

— Посадить вертолет? Да я понятия не имею, как это делается.

— В каком смысле?

— Ну… я в вертолете первый раз. До этого мне приходилось летать только на боинге, да и то в качестве пассажира.

— Что?

— Я ведь обычный тамада.

— Но как вы здесь оказались?

— Я подписан на Петрова. Он попросил меня помочь: встретить вас и посадить в вертолет — я и согласился.

— Ника, прости меня! — вклинивается в наш разговор Петров. — Вернись ко мне, пожалуйста. Я без тебя не могу.

— Я тебя не слушаю! — кричу я. — Не слушаю!

— А можно я сделаю с вами селфи? — паренек-тамада выуживает из кармана айфон и делает несколько снимков, не дождавшись моего согласия. — На вас я тоже подписан.

Так! Приехали!

Я выключаю камеру и поворачиваюсь к Петрову:

— Немедленно посади вертолет.

— Сначала скажи, что простила меня.

— Нет. Не дождешься!

— Значит, так и будем кружить над горами, пока горючее не кончится.

— Замечательно! — я складываю руки на груди и вздергиваю подбородок. — Прощать тебя я не собираюсь — значит, мы разобьемся.

— Видимо, да, — кивает Петров. — Видимо, разобьемся.

— Меня это не пугает, — добавляю я.

— Меня тоже, — вторит он.

— Что? — паренек-тамада чуть из штанов не выпрыгивает. — Эй, ребята, мы так не договаривались. Я не хочу умирать.

Петров кивает в мою сторону:

— Все претензии к ней!

— Нет! — сердито откликаюсь я. — Не надо сваливать на меня ответственность за сложившуюся ситуацию. Просто посади вертолет. Если умеешь, конечно.

— Умею. Я еще два года назад получил корочку пилота.

Тамада смотрит на меня умоляюще:

— Ника, пожалуйста, прости его. Я очень хочу жить. Я только недавно съехал от мамы, только нашел себе девушку.

— Не прощу!

— Но он ведь и правда не виноват, — в голосе тамады появляются истеричесике нотки. — Не он выложил тот дурацкий пост с трусами. Неужели ты не видишь, он влюблен в тебя и съехал с катушек.

Я тихо фыркаю.

— А ведь он прав, — поддакивает Петров. — Я, на самом деле, в тебя влюбился.

— И именно поэтому решил укокошить? Замечательно! Все будет как в сказке — умрем в один день.

— А? — тамада почти зеленеет. — Мне не надо как в сказке! Мне надо домой.

Я отворачиваюсь к окну, чтобы продемонстрировать, как надоел мне весь этот бессмысленный фарс. Петров тоже замолкает. Тамада смотрит сначала на него, потом на меня, после чего решительно идет на новый заход:

— Ника, пожалуйста, прости его. Прости! Прости!

Он так причитает, будто мы разобьемся уже через минуту.

Нет, это просто невозможно!

— Ладно, — сдаюсь я. — Прощаю. Все. Вопрос закрыт.