Беру все на себя

— Так не сотню же в охрану поставят! И стеречься будут со стороны берега, а мы с воды налетим. Гм, а знаешь, так оно даже и лучше будет! Они же, поначалу не разобравшись, не на нас подумают, а на то, что кто-то из них своровать решил. Потом-то разберутся, но до того поругаются крепко, и косо друг на друга смотреть станут обязательно! А нам это только на пользу.

На обратном пути Мишка ломал голову над тем, кого из отроков взять с собой на ночную операцию и кого поставить надзирать за десятками, которые Семен Дырка взялся распихать по своим насадам. И вот тут-то, совершенно неожиданно (хотя мог бы и заранее об этом подумать) вылезло одно весьма неприятное обстоятельство — не всем десяткам Мишка мог одинаково доверять.

С тремя-то десятками все было понятно — опричники и разведчики. Насчет поручиков и старшины тоже никаких сомнений. С этими отроками Мишка общался чаще других, хорошо знал практически каждого. Но вот те десятки, к командирам которых были применены репрессии… один повешен, другого Демка убил, да еще и отроков некоторых… Нет, в спину не выстрелят, но брать их в рискованный ночной набег… не лежала душа, и все тут!

«Что, сэр, уже любимчики и нелюбимчики появились? Впрочем, совершенно одинаковых подразделений не бывает. Есть надежные, есть серая масса, а есть… действительно, лучше не рисковать — будете оглядываться, уделять излишнее внимание и упустите что-то важное. Решено, тех, в ком сомневаемся, не берем, пусть ладьи и пленных охраняют! Блин, надо было не слушать Нинею, а переформировать подразделения с самого начала, глядишь, и казнить никого не пришлось бы…

А из поручиков оставим Роську. Он и за оставленными ладьями присмотрит квалифицированно, и пленным острастку, если понадобится, сможет дать».

Сам Мишка решил идти на том насаде, на котором пойдет десятник Егор, чтобы быть рядом, а Егор выбрал насад, которым правил Семен Дырка. Так Мишка и оказался в компании десятка, которому выпало захватывать первую ладью, стоявшую ниже других по течению.

Ладьи с огневцами и отроками бесшумно отваливали от причала и уходили вниз по течению, унося вместе с добычей погорынцев и тела полочан, заплативших жизнями за нерадивое отношение к своим обязанностям. Одна, вторая… пятая. На берегу и остальных судах так никто и не спохватился — ни огонька, ни голоса, ни какого-либо другого признака поднявшейся тревоги.

«Блин, как в кино! Ну не может же все идти так гладко!»

Мишка прошлепал босыми ногами по мокрому настилу причала к следующей ладье. Зрение смутно улавливало в темноте светлые пятна рубах отроков, и Мишка скорее догадался, чем рассмотрел, что они уже скидывают чалки с причальных столбов и упираются в борт ладьи отталкивая ее от берега.

— Э-к-к… навал-л-лись… т-туды т-тебя…

Негромкое натужное кряхтение издавал, похоже, Фаддей Чума. Мишка уже собрался идти дальше, как вдруг Фаддей охнул и с громким, показалось, что прямо-таки оглушительным, плеском свалился в воду. То ли руки соскользнули по мокрому дереву борта, то ли увлекся и не успел вовремя откинуться назад…

«Ну вот, сглазил…»

Мишка замер, сжимая самострел, и до боли в глазах всмотрелся в темный проход между складами — показалось или там действительно что-то шевельнулось? Изнутри ближайшего строения донеслось какое-то невнятное бормотание, потом сонный голос что-то гнусаво спросил, кажется: «Что там такое?»

«Охрана? Спали? А почему храпа не было слышно? Где у них вход?..»

Мишка так и не успел решить, что ему делать — то ли двигаться к складу, чтобы попытаться как-то заставить замолчать проснувшегося человека (убить, конечно, а как же еще заставишь-то?), то ли наоборот, бежать к воде и спрыгивать в ближайший к нему насад (еще ведь найти надо в темноте). Громкий голос ратника Арсения заставил его вздрогнуть так, что оружие чуть не выпало из рук.

— Раззява! По нужде сходить не можешь, чтоб за борт не сверзиться!

Фаддей Чума, громко отфыркнувшись, забубнил из воды что-то неразборчивое.

— Вот-вот! — продолжил скандальным тоном Арсений. — Купайся теперь, заодно и портки простирнешь! Погоди, я тебе еще и портянки твои кину — стирать так стирать!

— Чего разорались, обормоты?! — донеслось от склада. — Пос…ть и то толком сходить не могут… работнички…

— Тебя, дурня, не спросили! — отозвался Арсений. — Как хотим, так и с…м!