Берзарин

Мне показывали «фау». Повезли на берег моря. Миновали покрытые лесом песчаные холмы и нагромождения валунов и остановились у проволочных заграждений. Оставили машину, прошли немного и увидели бетонную прямоугольную площадку. На ней виднелось пусковое устройство с направляющими балками. Поблизости располагался небольшой бетонный погреб, где укрывалась стартовая команда. В полусотне метров, там, где на берег накатывали волны моря, распластался искореженный «фау», близ него — оперенная стальными пластинками головка ракеты. «Фау» с виду — простой одномоторный самолет, только без пропеллера. На конце фюзеляжа вместо руля поворота различалась сигарообразная труба. В ней сжигалось горючее, двигающее снаряд. Горючее рассчитывалось на определенную дистанцию. Кончалось горючее — снаряд падал. Видно, образец самолета-снаряда, лежащий перед нами, не был удачным. Он не взлетел, взорвалось горючее, и снаряд остался на земле. Подобным «фау» гитлеровцы угостили нас под Кюстрином.

Кстати, о ракетном топливе. На острове Узедом Вернер фон Браун хранил его в огромных цистернах, скрытых в лесу. Возле них мы, как положено, учредили посты. Среди часовых, к сожалению, оказались любители алкоголя. Уходя на пост, они тайком запасались пустыми канистрами, заполняли их и после смены доставляли трофейную жидкость в свои каптерки. Ее основу, как оказалось, составлял этиловый спирт, подкрашенный марганцовкой. В химическом взводе спирт этот перед употреблением очищали, а в других подразделениях этим пренебрегали, но расходовали. И скоро цистерна «высохла».

Тогда выпивохи взялись за соседнюю емкость. Жидкость здесь оказалась с иной химической формулой. Произошло массовое отравление с летальными исходами. За сутки погибли 12 человек. Случай этот изрядно напугал наших солдат, до сих пор ехидно хихикавших над увещеваниями командиров.

Напугал, но не всех. В те горестные дни я заглянул в офицерское жилье, где обитал военный инженер Михаил Виноградов, мой знакомый по боям на Днестре. Тот самый инженер, которого год назад «воспитывал» сам Берзарин.

Получилось тогда так. Командарм приехал к нам на полевые занятия, которые проходили во втором эшелоне. Генерал увидел бредущего по полю офицера в подпитии. Остановил машину и взял его в салон. Завез на командный пункт полка и беседовал с ним. Сначала спросил его имя, отчество и фамилию. Услышал: «Михаил Сергеевич Виноградов».

Командарм сказал ему, что его поведение предосудительно. Нельзя шататься на учениях в таком непривлекательном виде.

— Вы злоупотребили спиртным, — сказал ему командарм. — Перехватили через край. Вы знаете номер своего сапога?

— Знаю, — промямлил Миша Виноградов.

— Прекрасно, — сказал командарм. — Почему же вы не знаете своей нормы, усаживаясь за стол?

Михаил не потерял чувства стыда. Находясь рядом с генералом, он протрезвел. Поднялся и стал просить прощения… Миша Виноградов с тех пор «завязал». Продержался около года. Самое страшное, что я увидел сейчас, перед ним возвышалась бутыль со смертоносным горючим. Рядом стоял недопитый стакан. И в нем — жидкость, погубившая группу людей.

Заплетающимся языком Миша пояснил мне, что данный вид ракетного топлива пригоден закаленному славянину для приема внутрь. Надо только начинать с небольших доз. Постепенно организм адаптируется…

Когда я поведал командиру полка о своем визите к инженеру-оружейнику, он схватился за голову. Воскликнул: «Кошмар!»

Артемов рассудил здраво:

— Ругать таких людей бесполезно. Это изломанные войной, но живые души. Они ходили в атаки и контратаки. Пережили немыслимое напряжение, сейчас мечутся, пьют все без разбора. Им надо уходить к семьям, на родину. Привезите Виноградова сюда, и мы с ним поговорим.

Виноградова привезли, он был почти трезв. Начал просить командира полка:

— Сергей Григорьевич! Я устал. Не владею собой. Отпустите меня домой…

И тут же Виноградов написал рапорт с просьбой о демобилизации.

Виноградов убыл из полка вместе с другими демобилизованными. Снабдив их документами, я поехал в прокуратуру — дезертировал один наш связист. В прокуратуре пришлось посидеть в приемной, мой юрист куда-то отлучился. Увидел на столике подшивку газет, стал читать. По горизонтали. Заметил материал о Квантунской армии, которая разбита советскими войсками. О Хиросиме и Нагасаки. Как все это далеко! Обзор материалов о подготовке к судебному процессу над главными военными преступниками — это я прочел бы, но вернулся мой юрист.

Военный юрист капитан Самсонов в качестве дипкурьера побывал уже в Нюрнберге, готовился к новой ходке в том же направлении.

— Хочешь, и тебе добуду пропуск на проезд туда. Производит впечатление…

— А кто меня отпустит с работы? — ответил я.

Самсонов поведал, что корреспондентов в том городе не счесть. Ищут сенсаций. Слетелись как мухи на мед.

Да, каждое слово арестанта, нацистского бонзы, теперь — сенсация.