Бес предела

Кроме открывшего дверь охранника – могучего телосложения, горбатого от чудовищных мышц, распиравших комбинезон, в спальне находился ещё один охранник, пожиже, в пятнистом камуфляжном костюме, и смотрел фильм на небольшом объёмном экранчике своего айпада.

Удар Фуркада, однако, не достиг цели, русоволосый богатырь лишь отступил на шаг, затем ловко перехватил руку противника и схватил его за горло.

Вскочил и второй охранник, роняя айпад и хватаясь за пистолет. Его напарник перегородил вход, и он успевал воспользоваться оружием. Ни Саблин-2, ни Саблин-11, ни Волков не имели возможности его обезоружить, толкаясь у двери, и майор уже начал поднимать свой пистолет, когда в схватку вмешался Прохор.

Первым под его трансформирующий «выстрел» попал гигант с русой бородкой, душивший Фуркада.

Атлет вздрогнул, широко распахивая глаза, и его тело, очень быстро и плавно, буквально перетекло из одной формы – человеческой, в другую – форму рептилоида. Это подействовало на него как удар дубиной, и Фуркад смог наконец вырваться из захвата, пытаясь завладеть оружием противника.

Следующий мысленный «выстрел» пришёлся на второго охранника, но почему-то не изменил его тело, а заставил отшатнуться и выпустить пистолет. Судя по его реакции, зомби-гость в его мозгу просто-напросто вылетел из головы в этот момент.

Впрочем, наблюдать за его поведением было некогда.

К Фуркаду на помощь пришёл Волков, а Данимир-Павел, сумевший-таки протиснуться в дверь мимо Прохора и сцепившихся мужчин, одним ударом отправил побледневшего охранника к дальней стене комнаты, в которую он и влип, заорав: три или четыре штыря вонзились ему в спину.

Раздался костяной стук: Волков врезал стволом пистолета по затылку гиганта.

Но охранник-рептилоид не упал, наоборот, стал сопротивляться яростнее, словно удар придал ему сил.

– Смирнов! – выдохнул Фуркад.

Прохор, прицелившись, «выстрелил» несколько раз подряд, отсылая гиганта к началу человеческого формоспектра, пока не превратил его в гигантскую, размером с медведя, крысу!

Волков, меняясь в лице, попятился, направляя на неё пистолет, но Фуркад ладонью пригнул его руку вниз.

– Не надо, пусть живёт.

Крыса, освобождаясь от комбинезона, распавшегося на лоскутья, отбежала в угол комнаты, повизгивая от уколов штырей, забилась за шкаф, скаля зубы и сверкая чёрными выпуклыми глазами.

– Мать вашу! – выдохнул Волков.

– Извините, – просипел Фуркад, массируя горло, – кондиции уже не те, понадеялся на его навыки.

Данимир догадался, что в нём заговорил не носитель, а гость – сам Дмитрий Дмитриевич, и говорил он о себе, а не о бородатом Фуркаде.

Прохор бросился к кровати, наклонился к Усте, на голове которой красовалась некая ажурная конструкция, напоминающая шлем, дрожащей рукой погладил женщину по руке.

То же самое почти одновременно сделал Данияр: метнувшись к жене, похлопал её по щеке.

Два возгласа слились в один:

– Устик!

– Лера!

Присутствующие переглянулись.

– Держи эту тварь на прицеле, – приказал Волков Алексею, мотнув головой на крысу.

– Их кололи! – стиснул зубы Прохор, разглядывая оголённое предплечье жены с синими пятнами. Попробовал привести её в чувство, но не смог, снял с её головы подобие шлема. – А это что за дрянь?

– Блокиратор, – подсказал Фуркад. – Не позволяет ей связаться со своими «родственницами».

– Устик, очнись!

Женщина не отреагировала, дыша неслышно и очень медленно.

– Их надо вывести из этого состояния, – угрюмо сказал Волков. – Нашатырь здесь есть?

Нашатыря не нашлось.

– Минуту. – Талгат, по-прежнему не вмешивающийся в действия русских соратников, подошёл к столику, поворошил лежащие на нём медикаменты, поднял коробочку с ампулами. – Вот, это резилимин, выводит человека даже из комы.

– Откуда вы знаете? – поинтересовался Волков.

– Я не только юрист, но и врач, хотя давно без лицензии. Здесь как раз лежат два разовых шприца, могу сделать уколы.

– А им ничего после уколов не будет?

– Последствия есть, но не критичные.

– Не критичные, – скривился Волков.

– Делайте, – сказал Данияр.

Араб умело распечатал ампулы, набрал один шприц, сделал укол в плечо Валерии, потом тем же манером повторил операцию с Устей.

Прохор застыл над телом Усти. Лицо у него пошло пятнами, губы сжались в полоску, он волновался, и было от чего: решался вопрос освобождения Юстины, которая, как он надеялся, была заблокирована в пси-сфере Усти.

Первой зашевелилась Валерия, открыла затуманенные глаза, повернула голову к свету.

Данияр сжал её в объятиях.

– Лерка! Жива!

– Дан? – прошептала она неуверенно, затем до неё дошло, что обнимают её действительно руки мужа, судорожно прижала к груди его голову и выдохнула: – Дан! Милый!

Зашевелилась и Устя.

Прохор в порыве сжал руки жены, всматриваясь в её бледное лицо.

– Устя, это я!

Она шире раскрыла глаза, но не просияла, как это сделала бы Устинья, а принахмурилась. Голос её был скорее сонно-озабоченный, нежели радостный.

– Прохор… и, как я понимаю, второй.

– Оба, – дрогнувшим голосом ответил Прохор. – Тело его, остальное – из одиннадцатого. А ты…