Бес с тобой

— Его слова перестают отличаться рассудительностью — они категоричны и однобоки, а в наше время необходимо перестраиваться и находить новые способы ведения дел.

— Его дела всегда в гору идут.

— Но за ними влачится уже не шлейф, а несмываемые реки крови. Поэтому я хочу, чтобы ты встал на его место, — опять паузу заполняет задумчивым жеванием мяса и пристальным сканированием моей реакции. Жду, откинувшись на спинку стула дорого ресторана. Любимое место Игужева. Его детище, что не удивительно. Точнее его дочери. Поэтому все самые важные мероприятия проходят именно здесь.

— Тебе чуть за тридцать. Ты у него научился многому. И, насколько мне известно, большая часть команды Пастора ходит под тобой. Значительная часть, — добавляет с нажимом. — Они бы не выбрали слабого хозяина. А ты наравне с беспощадностью рационален. Вместе с одиночеством ценишь братьев. Убьешь за любого, вместе с тем, покараешь, если он посмеет предать. Но умеешь слушать, слышать и делать верные выводы. Ты — новое поколение. Ты тот, кто может и должен! Кто обязан и будет!

— Я подумаю, — киваю отстранённо, прекрасно понимая, что не буду двигаться, пока действительно не почувствую в этом необходимости. Пастор стал зарываться, согласен. Последнее время разбушевался не на шутку в стремлении очистить один район под свой проект, но это жизнь. Он хозяин, поэтому ломает стены, как считает нужным.

Разве что, он ремонт затеял хоть и в своей квартире, но дом-то чужой. И вот сейчас тот самый хозяин дома очень недоволен. Не защищаю одного, как и не осуждаю другого. Точно уверен, как только проект будет приносить доход, Игужин запоёт на иной лад, но пока… Ему приходится слишком много подчищать, а у него перевыборы на носу, газетчики везде и всюду, да и любовница пасть раскрыла, мол, бьёт, насилует…

Вот Всеволод Петрович и пытается минимизировать грязь возле себя. Смешны потуги: варясь в котле отходов, делать вид, что в них не замешан. Мусорка настолько велика, что уже не спасает ни одна известная стратегия.

— Подумай, — откладывает вилку и нож Игужин и отпивает вина из своего бокала. — О разговоре лучше молчать, а твой ответ буду ждать.

— Понимаете ведь, что он уже в курсе. Языки везде и всюду, — поднимаюсь из-за стола. — Но я вас услышал. Приятного, и до свидания, — прощаюсь ровно и шагаю прочь. В гардеробе забираю куртку.

Накидываю, сигарету в зубы и выхожу на улицу, подтянув повыше воротник — зима уже отступает, но весна жутко ветреная. Огибая лужи, а иной раз, перескакивая, спешу на парковку ресторана.

— Бес, — звонок Пастора не заставляет себя ждать. Только открываю дверцу «камрюхи».

— Да, босс? — сажусь на водительское. Ключ в скважину.

— Дело есть, — сухо и коротко. — Дуй на стрелку. Новый район, угол… Лютый и Грот уже на месте. Ждут тебя.

— Уже, — сворачиваю на дорогу, а босс сбрасывает звонок.

Откидываю мобильный на соседнее кресло и жму педаль сильнее.

— Здоров!

— Привет!

— Здрав! — обмениваемся приветствиями, только торможу недалеко от «Бехи» Лютого. Парни ко мне в машину садятся. Я прикуриваю.

— В чём проблема? — в лоб, чтобы не ходить вокруг да около.

— Да вот в этой лавке, — Лютый кивает на угловой магазин. По сути, он едва ли не единственный с вывеской «открыто» из оставшихся на улице. Есть ещё несколько, но там уже и документы подписаны, а товар вывозится.

— Так и не договорились? — уточняю проблему, выпуская дым в открытое окно.

— Упрямый старик, — кривится Грот. — Мы ему по-хорошему объясняли, что нет варианта. И угрожали. Били витрину. В красках рисовали достоинства лучшей жизни, как ты советовал…

— Лан, пошли, — выкидываю окурок. Не люблю долгих рассуждений и перемола одной и той же темы.

Звон колокольчика входной двери даёт знать, что есть посетители. Бегло осматриваю помещение. Больше стены интересуют, но невольно засматриваюсь диковинными вещами. Столы, витражи, сундуки, стулья, мелочёвка — часы, посуда, зеркала. Глаза разбегаются от обилия и разнообразия.

— Что вы хотели, молодые люди? — вежливо интересуется статный мужчина в годах, появившийся из-за перегородки за главным прилавком. Благородная седина, вдумчивые глаза, прямой нос, жесткая полоса рта, редкая зауженная борода.

Окидывает нас выжидательным взглядом:

— Скупкой краденого не занимаюсь, — не улыбается, но явно реплика неспроста. Моих парней знает. Я же его впервые вижу, поэтому на них он уже не смотрит, так, мельком, не творят ли чего.

— Сбором мусора если только, — совершенно не хочу уязвить, — но мне непонятно увлечение «трата денег на рухлядь». Не вижу в ней ни красоты, ни ценности. Новые часы куда практичней, посуда — удобней, шкафы — продуманней.

— Только невежде не важна история, — без укола, скорее с грустной констатацией факта. — А ведь именно история даёт представление о том, как жили раньше. Именно история и знания помогают спрогнозировать, к чему идёт прогресс. Прошлое, которое указывает на будущее.

— И на что может указать этот сундук? — киваю на первое попавшееся.