Бесчисленные времена

Какая реальность сменила бы ту, которую мы считаем своей, размышлял дон Мигель, если бы кто-то отважился наплевать на гранитно-незыблемый закон невмешательства? Неужели Хорке стал бы тогда Йорком, а на королевском троне сидел бы английский монарх? А Новой Кастилией правил бы тогда принц-мохаук, называющий своих подданных воинами и скво? А вдруг это был бы мир, в котором человек вместо времени путешествовал бы в пространстве, уносимый невообразимо чудесным двигателем хоть на Луну?

Бесплодное теоретизирование претило его прагматичному складу ума. Он сконцентрировался на логическом анализе ситуации и понял, что нужно заняться практическим делом, а потому оправился на новый допрос торговца Хиггинса.

Охранники проверили его документы, обнаружили личную печать принца и, раскланиваясь и расшаркиваясь, впустили в камеру. Она была просторной, но практически не проветривалась и не освещалась. Посередине камеры на стуле распластался Хиггинс — ноги вытянуты, голова на плече, рот полуоткрыт. Торговец был привязан к стулу кожаными ремнями. За столом совещались два инквизитора, которым был поручен допрос.

— Далеко ли продвинулись? — спросил дон Мигель, инквизиторы переглянулись.

— Мы безнадежно застряли, — в конце концов признался более высокий. — Поэтому подозреваем, что он околдован.

Наварро пристально посмотрел на инквизитора, но нет — тот не шутил. Да что же это такое? Разве мало того, что он занимается парадоксами вмешательства в ход времени, так сверх того еще и спорная, непризнанная светилами наука колдовства!

— В самом деле? — спросил он, стараясь сохранить самообладание.

— Мы исчерпали все дозволенные законом средства, чтобы развязать его язык, — объяснил инквизитор ростом пониже. — Применяли транквилизаторы и спиртные напитки, использовали зеркало и маятник. Человек этот еще не объявлен виновным, и нам запрещено обращаться к более сильным средствам. Пока же установили, что он помнит о покупке маски, но не может припомнить ни лица, ни имени человека, у которого ее приобрел. Хиггинс не назвал ни единой приметы, по которой того можно было бы опознать.

Дон Мигель был в отчаянии — он так надеялся, что допрос даст хоть какую-то зацепку.

— Значит, кроме даты сделки, мы не знаем ничего конкретного? — спросил он.

— Боюсь, что так, — вздохнул инквизитор ростом пониже. — Дату он назвал добровольно и правдиво. А вы уже разузнали обо всех зарегистрированных в это время приезжих в Хорке?

— Естественно, но… — дон Мигель пожал плечами. — Человека, который продал маску, не обнаружили. Получается, что он не выполнил закона о регистрации.

— Смысл закона состоит в том, чтобы следовать его предписаниям, — назидательно заявил инквизитор повыше.

— А вы можете мне сказать, какое колдовство использовал мошенник? — перебил Наварро, не желая выслушивать прописные истины.

— Это либо снадобье, парализующее силу воли, либо внушение. Он мог, скажем, вынудить Хиггинса посмотреть на что-то яркое — например, на отражение света в маске, а потом с помощью внушения заставить забыть о продавце контрабандного товара.

— Неужели такое возможно? — удивился дон Мигель.

— Конечно, сударь. Однако нам не хотелось бы эти сведения предавать огласке. Понимаете, такие методы мы сами применяем в инквизиции…

Мигель покачал головой. Колдовские внушения казались ему маловероятными, однако инквизиторы — специалисты в своей области, приходилось верить им на слово.

— А можно ли снять внушение? Есть ли хоть малейшая надежда на успех? — нерешительно спросил он.

— Небольшая, сударь. Точнее, совсем крохотная…

Допрос Хиггинса зашел в тупик, и дону Мигелю не оставалось ничего другого, как вернуться в Хорке и форсировать поиски на месте появления маски. Он спешно выехал из Лондреса и провел отвратительную ночь в скором экипаже, размышляя, как приспособить хроноаппаратуру для обычных путешествий по стране. Теоретически можно было использовать фактор сдвига пространства; однако в качестве транспортного средства аппаратуру практически не применяли, это считалось опасным. Дело в том, что путешественники прибывали на место за секунду до старта, и получалось, что аппарат и путник одновременно существовали в двух точках планеты. Последствия такого феномена были непредсказуемы. Вот и пользовались колесными экипажами, меняя в пути лошадей. А привести в порядок дороги никак не получалось…

Измученный тряской, дон Мигель торопливо перекусил в трапезной почтовой станции и отправился в филиал Службы в Хорке — огромному дому на площади вблизи кафедрального собора.

— Мы очень долго обсуждали дело, которое вы расследуете, — сказал ему молодой человек, представившийся как Педро Диас. Он поднялся из-за стола и изогнул спину подобно кошке. — Мы все в восхищении от того, как моментально вы обнаружили контрабанду и приняли меры!

Но дон Мигель не желал выслушивать пустую лесть.

— Все было ясно, как день, — брюзгливо возразил он, — я только сделал выводы. К тому же до конца дело я так и не раскрутил. Скажите, выяснилось ли что-то с момента моего отъезда в Лондрес о незнакомце, который будто бы принес маску на продажу?