Бесчисленные завтра

— Джо, ты иногда просто невыносим. Это же отдых! Постоянно я бы так не выдержала, но ведь я выросла на ферме, на Среднем Западе, и мне там очень нравилось. Ты когда-нибудь пробовал свежевыпеченный хлеб?

— Нет. К чему эти сложности? Можно разогреть замороженный…

— Ага. Жаркое под креольским соусом из холодильника — без комментариев. Или мандариновый десерт. У нас на ферме такого не было, а сейчас я без них уже прожить не могу. И все-таки ни в одной морозилке не найдешь свежевыпеченного хлеба: запах совсем другой, а ведь он — половина удовольствия. «Я не сыскал бы лучшего вина, чем жажда», — процитировала Каролина.

На экране монитора показались двое — сменные дежурные. Они поздоровались и остановились во входной камере, где подверглись тщательной проверке: отпечатки пальцев, палочки и колбочки сетчатки глаз, дыхание, пульс, следы радиации на одежде — в высшей степени маловероятные, поскольку никто теперь даже не приближался к запретным зонам Хиросимы, Нагасаки, Хило, Нью-Мексико и еще нескольких районов с повышенным уровнем радиации. После анализа образцов пыли и обработки энцефалограмм было установлено, что Сэм Карс и Уилбур Филдинг действительно Сэм Карс и Уилбур Филдинг, и их наконец пропустили в «святилище».

— Ну, принимайте работу, — поднявшись, обратилась к ним Каролина. — Надеюсь, ночью Малыш не будет буянить.

Все ненадолго замолкли, прислушались. Четыре пары глаз с привычным проворством осмотрели циферблаты и шкалы приборов, но только Бриден ощущал грозную, неумолимую пульсацию, идущую снизу, резонирующую в его теле и сотрясающую мозг.

Урановый реактор номер один. Если бы у Архимеда был такой рычаг, он точно перевернул бы мир.

Голос из стены провозгласил: «Бриден, перед уходом зайдите в Медицинское управление для освидетельствования».

Все промолчали: вызовы в Медуправление были хаотичны и непредсказуемы. Бриден подумал: «Как же нужна помощь! Откуда-нибудь… чья-нибудь…» Но прежде всего следовало одурачить медиков.

3

Единственное, что могло уберечь Бридена от совлечения покровов с его разума, — это обычная для всех технарей фобия, присущая и ему. Исследователи обязаны мысленно экспериментировать; они не могут воздержаться от этого, иначе потеряют квалификацию. Однако они это свойство не афишируют: в их подсознании накрепко засела мысль, что, вступая на неизведанную почву, они поступают дурно — contra bonos mores.[1] Все-таки статус-кво — идеал. Человек, который научился высвобождать энергию воздуха, был бы подавлен, как кэрролловская морская свинка, если бы начал кричать о своем открытии на каждом углу. К тому же эти животные уже давно перестали быть наиболее распространенным подопытным материалом.

Получается, что человек, нашедший применение высвобожденной из воздуха энергии, предпочел бы поскорее забыть о своем открытии. Вместо этого — если, конечно, наш разработчик не убежденный мизантроп — он направил бы все усилия на сведение любых независимых исследований к нулю. Как-никак статус-кво — гарант безопасности, эталон и, благодаря широко практикуемому промыванию мозгов, просто норма.

Цивилизация и технический прогресс в середине двадцатого века приблизились к критической массе. Только создание единого всеобщего правительства с неограниченными полномочиями предохранило мировой ядерный запас от начала необратимой цепной реакции. Это воспринималось как аксиома; технические специалисты отныне руководствовались исключительно безопасными выкладками.

«Пациент беспокоен, тревожен, не уверен в себе и чем-то напуган».

Доктор Хоуг, приятный низенький толстячок, сообщил Бридену, что вот-вот будет получен подробный отчет наблюдающих Маргарет медиков, где есть результаты углубленных биологических и генетических исследований.

— И тогда вы перестанете бояться рождения неполноценного ребенка, — заверил доктор.

Остальные три психиатра задумчиво изучали Бридена. Тот признал свои опасения иррациональными и согласился, что не мог справляться с ними должным образом. Он выразил надежду, что это не отразилось на его работе.

— Не хотелось бы потерять специалиста вашего уровня, — произнес доктор Хоуг, бегло скользнув взглядом по кипе диаграмм и перфолент на своем столе. — Однако мы не можем рисковать, и вы это прекрасно знаете. Впрочем, все не так уж серьезно. Вы сделали неверный шахматный ход. Нам остается выяснить, по какой причине.

— Может быть, случайно?

— Случайности закономерны, — резонно заметил один из психиатров.

Доктор Хоуг задумчиво помычал.

— Вот ваш недавний тест Векслера — не решающий, но очень показательный. Так, тут ассоциативные рисунки и выводы из них. Я знаю, что вы склонны тревожиться о состоянии реактора, но до сих пор вам вполне удавалось справляться с беспокойством.