Бесчувственные сердца

По всему огромному залу начинают загораться лампочки, которые расположены над встроенными в стены стеллажами, а несколько ламп размещены ещё и над островком в центре комнаты. У меня отвисает челюсть, и я без колебаний иду вперёд, мои ладони зудят от желания прикоснуться к тому великолепию, которое окружает меня. Моя сумочка начинает соскальзывать с плеч и почти падает на пол. Я ловлю её, но прежде, чем успеваю надеть ремешок обратно на плечо, её выхватывают. Я смотрю вниз на большую руку, которая обвивает мою сумку, и затем мой взгляд скользит к лицу Торна. Он наклоняет голову, и я следую за ним к маленькому столику прямо в дверном проеме, явно предназначенному для того, чтобы размещать там сумку, которой посчастливилось быть выбранной владельцем. Он бесшумно подходит к нему, с тихим стуком ставя мою сумку. На самом деле, то, что он бережно обходится с моей сумочкой, не должно вызывает дрожь в моём теле. Но это так, потому что большой, огромный, мужественный Торн Эванс выглядит до смешного прекрасно, держа женскую сумку с осторожностью, когда вы и предположить не могли, что он способен сделать что-то подобное.

— Вот эти четыре стеллажа. Вам надо закончить до того, как я вернусь. Я буду рядом.

Затем он уходит, двигаясь быстрее, чем на это способен любой другой человек его размеров.

И больше не отвлекаясь на него, я позволяю себе наслаждаться раем.

Почти два часа спустя я имею пятьдесят две сумки, пятнадцать рюкзаков, тридцать клатчей, два огромных чемодана и девяносто шесть маленьких кожаных изделий. Я буквально нахожусь в раю. Ну, по крайней мере, в моей версии рая.

Я кладу свой телефон рядом с блокнотом, в котором делала заметки, производя инвентаризацию содержимого комнаты и быстро проверяя подлинность каждого предмета. Когда заканчиваю, мне кажется, что прошло пару минут, но, взглянув на цифру, которая получилась на моём калькуляторе, я не могу поверить, что была здесь так долго, чтобы насчитать такую огромную сумму. Размеры улова для «Тренда» вызывает у меня головокружение.

Более четырех миллионов долларов только в этой комнате. Если не больше.

Четыре. Миллиона. Долларов.

Если я предложу ему только ту сумму, которую мы обычно используем для выкупа, я получу прибыль более миллиона долларов. Мы чертовски хорошо зарабатываем в «Тренде», но нам понадобится много месяцев, чтобы заработать подобную сумму. Я бы не стала перепродавать ни единой вещи из этой комнаты.

Пайпер не ошиблась. На вырученные деньги я бы могла отвезти нас в миллион европейских поездок. Миллион. Поездок.

— Вот это дааа, — выдыхаю я, снова оглядывая комнату.

Мне приходится опереться руками о центральный стеллаж, над которым я работала, мои руки удерживают вес моего тела, когда я позволяю своей голове и плечам расслабиться. Мой мозг был слишком занят подсчетами, чтобы делать что-то ещё.

Кажется глупым заводиться от такой ерунды. Знаю, что многие люди, которые видят меня и видят «Тренд», предполагают, что я какой-то заносчивый сноб, но это суждение далеко от истины. Сколько я себя помню, мне нравилось всё, что связано с модой. Когда я росла, изучение истории всех модных домов было для меня сродни походу в кондитерскую для большинства детей. Это была любовь и ценность, которые я разделяла со своей мамой, учась уважать бренды и тяжёлую работу, которая стоит за их развитием. Я изучила историю каждого бренда почти так же, как изучала свои школьные предметы, которые, кстати, обожала. Ни один человек не удивился, когда я стала лицензированным оценщиком ещё до окончания медицинской школы. Большинство людей видят сумки, кричащие наряды и ненужные драгоценные камни… Я вижу искусство. Когда я потеряла маму — и всё остальное, что последовало за её смертью — радость, которую эти «вещи» приносили в мою жизнь, вытащила меня из кромешной тьмы.

Торн понятия не имеет, что для меня значит тот факт, что он привёл меня в это место. Это один из лучших дней, который максимально приблизил меня к маме.

— Закончили?

Я вздрагиваю, когда глубокий голос Торна нарушает тишину вокруг меня, как будто мои мысли материализовали его.

Отбросив все мрачные мысли в сторону, я оглядываю комнату, прежде чем обратиться к нему.

— Знаете, у вас здесь целая коллекция. Я потрясена, что вы готовы расстаться с ней. Это коллекция совершенно точно собиралась с огромной гордостью. — Я поднимаю голову и смотрю через плечо на впечатляющего мужчину, стоящего на входе в комнату.

— Всё это принадлежало моей бабушке. Мне плевать на это больше, чем на что-либо ещё. Поверьте, в этой комнате нет ничего, до чего мне есть дело. И уж тем более я не ощущаю никакой гордости, глядя на всё это.