Бесчувственные

Огромной лапищей стремительно и цепко схватил меня за волосы, заваливая снова на пол. И зачем было просить вставать? У меня только вначале тихо и не произвольно вырвался вскрик. Потащил меня за волосы на выход с кухни. Схватилась за его руки, стараясь оттянуть его, или облегчить боль в голове, но эта скотина была непоколебима.

Я не сопротивлялась и не проронила ни слова. Не одной слезинки. Я, ясно понимала, что натворила. И отчетливо видела в его глазах свой приговор. Пока я за это не отвечу, он не успокоиться. А я… Я не желала будить в нем еще большего монстра. Разжигать в нем того, с кем никогда не имела дела. Не была знакома… Он сожрет меня и не подавиться. Изувечит меня и мое нутро. Перешагнет через меня, как через ненужную вещь. Как через мелкое насекомое, которое для него ничего не значит. А я… Я еще, пожить хочу!

Удивилась, когда услышала, его задыхающийся ожесточенный голос. Правда еще он был еле сдерживаемый на грани неистового бешенства.

— Совет на будущее, девочка. Не поднимай руку на того, кто тебе хочет помочь! — знает гнида как меня задеть. А я просила? Просила его, мне помогать? Жалеть?!

Все-таки Чича, ты и вправду — дура! Поступила опрометчиво и необдуманно. Сама дала зеленый свет… Так бы тебя сейчас не тащили по полу за волосы, как какую-то половую тряпку или вещь!

Все что он показывал до этого или как-то оскорблял меня, ничто по сравнению с теми талантами, что он начнет демонстрировать с сегодняшнего дня…

Затащив меня в ванную комнату, забросил в душевую как маленького котенка. Окрашивая меня и помещение в красный цвет. Все молча. Каждое движение пропитано хладнокровием и безразличием.

— Ти… Тимм… Твв… Твоя рруука… — заикаясь, еле произнесла.

Этот падла, включил ледяную воду и начал поливать меня со шланга. Но черт, я даже не могла на это обратить стоящие внимания. Крови и вправду было много. Как он еще не откинулся в бессознательное состояние я не понимала. Еще и на меня дури хватает.

В наигранном удивление приподнял черные брови, и уставился с ненавистью в глазах.

— Серьезно? А ты только заметила? Испугалась? Не будешь больше играться с оружием? Поняла, что маленьким девочкам нельзя брать в руки такие игрушки? — с каждым брошенным словом, он загибал меня сильнее. С каждым словом, удерживал за шею не давая подняться и поливал водой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А когда ему и это наскучило, кинул шланг в ванную и взял кусок мыла.

— А теперь скажи, ааааа. — протянул, как ненормальной. Ну естественно я не собиралась делать, что он мне говорит. Поэтому ему пришлось насильно двумя руками раскрывать мой рот.

Начала уворачиваться от этого мерзавца, но все попытки были тщетны. Открыв его, я громко завыла, чтобы не смел. Чтобы не трогал, но кто бы меня слушал… Я даже слова не могла сказать, только вылетали невнятные звуки. Запихал насильно обмылок и начал орать:

— Тебе так нравится? А? Я тебя отучу сквернословить! Ты у меня не то, что будешь бояться сказать матерное слово, ты у меня их все, забудешь! Поняла меня?

Поперхнулась, чувствуя как наружу рвется рвотный позыв. Давилась, стараясь его вытолкнуть. Но он все-равно впихивал обратно пальцами, и закрывал рот широкой окровавленной рукой. Захлебываясь мыльными слюнями, начала бить его руками по мощному телу и лицу. Но ему плевать. После того как надавила пальцем на рану, получила ко всему прочему оскорбительный подзатыльник, и услышала его тихое, зловещее:

— Значит выбираем вариант — два. Долго! Упорно! Больно! Ты. Только ты, хозяйка своей жизни. Ты, вправе выбрать любой вариант. Даже если он будет тебе приносить одну только — боль. Если, тебе так нравится, кто я, чтобы тебе отказывать в этом?! — попыталась голову прижать к плечу. Отодвинуться от него, лишь бы не касался меня проклятыми руками. Но этот гад дернул меня к себе со всей силы, побуждая чтоб не молчала. Выплюнув наконец-то мыло, закашлялась до рвотных спазмов.

— Да! Да! Ты правильно заметил. Я хозяйка своей жизни. Поэтому я с тобой не хочу быть! Я выбираю — избавиться от тебя! Раз и навсегда! Чтобы рожу твою вонючею не видеть, гандон! — засмеялся угрожающе, тихо. Сверкает глазами в неверии, что осмеливаюсь после всего перечить ему. А я, страшусь его, но… Но кто сказал, что я за себя не буду бороться?! Правда?

Смотрел на меня с минуту молча, а после сладко с ленцой протянул.

— Придется смирится, милая… — вглядывалась в него с прищуром. Вкладывала всю ненависть во взгляд. Проскрипела зубами, и молила только об одном. Не плюнуть сейчас в его наглую, самодовольную рожу.

— Я тебе не милая… И никогда ей не буду! Усек?!

— Конечно милая… Как скажешь… — урооод… Смотрела испепеляюще и понимала, что зависла в страшной, изнуренной агонии.