Бесчувственные

— Я… Я не собир… — заткнулась когда резко повернул голову в мою сторону. Так и едим, он смотрит на меня. а я расширенными глазами в лобовое окно. Набирает скорость, и у меня нет вообще никакого желания смотреть на него. Ловить его взгляд пропитанный чем угодно, но лишь не спокойствием, умиротворением, человечностью. Он больной мерзавец!

— Выходи — с визгом остановился около своего дома. Тачку припарковал как попало, посреди дороги, около подъезда. Таким как он, за такое ничего не бывает, подумалось.

— Была не была — тихо прошептала, когда осталась одна в машине. Тихонько открыла дверь и двинулась за ним. Смотрела на его широкий шаг. Отрывистую и нервную манеру хождения, размахивания рук.

Незаметно для себя терла между пальцев подол платья и смотрела на его профиль. Прикусила язык и пыталась найти хоть что-то, чтобы зайдя в квартиру, он меня не прибил. Он не дурак и все понимает.

— Тиму…

— Заткнулась! — рявкнул во все горло в лифте. Пиздец мне!

А дальше… дальше происходило то, что я и так наперед знала. То, что не раз в прошлой жизни со мной проделывали.

Зайдя в квартиру, не включая свет, не разуваясь, он схватил меня за волосы на затылке и поволок вглубь квартиры.

— Тимур, не делай! — не повышая тон, попросила.

Но понапрасну, наверное нужно было орать, чтобы он услышал. Чтобы мой голос пробился через его громкое зверское дыхание. Чтобы пробился сквозь заложенные уши.

Кинул меня на пол посреди моей комнаты. Наклонился и вновь схватил за волосы, подтягивая близко к себе. Присел на корточки передо мной, держа за волосы, поднимая голову. Так, что наши кончики носов, чуть не касаются друг друга.

Сердце сделало кульбит от того, как он близок. От его вида и запаха. От того как черные глазище ненавистно-колючие поедали меня. От того, что только сейчас обратила внимание на его девчачьи черные, длинные ресницы, которые вздернуты вверх. На полных, чувственных губах ядовитая усмешка. Казалось если ими дотронется до меня или поцелует — убьет. Отравит. Даст вкусить свой яд… поделит его на двоих…

— Я предупреждал? — с упреком, хрипло.

— Ти… — сжалась от ужасного крика.

— Я предупреждал?! Отвечай мне, мать твою! — трясясь открыла медленно глаза и прошептала свой приговор.

— Да…

— Тогда получай, сука! — и наотмашь по лицу, огромной ладонью.

Вскрикнула, хоть и ожидала. Знала, что он ответит. Знала еще тогда, когда еще не вышли с квартиры. Но попробовать стоило. Долго он мне не дал лежать и отдыхать. Поднял за горло сжимая с такой силой, что я чувствовала, как вены на шеи вздуваются от недостатка кислорода. Как на его бычьей шеи напрягается каждая вена, жила от ненависти ко мне. От злости. От предательства. От непослушания.

— Ну, что ты за шавка такая? А? Что за дрянь? Куда ты бежишь? Куда? К нему?! К нему? — орет мне в лицо и сдавливает сильнее.

— Тии… Т…

Чувствовала, как силы покидают меня, а глаза наливаются усталостью и закатываются. Но было не время… Мы не закончили… Он привел меня в чувство…

— Нееет! Я тебе не дам такой возможности — отключиться. — и снова удар по щеке. Наотмашь. Со всей дури. Не по голове. По щеке. И унизительно и больно. Но не так как раньше. Не так как в прошлой жизни. Чувствовалось, что жалел, и от этого лежа на полу захохотала. Пусть будет таким же гандоном, как и тот… Как и та вонючая мразь…

— Господи, как я тебя ненавижу, если бы ты знал… Когда-нибудь… я тебя и вправду зарежу. Прокручу нож в тебе так глубоко, чтобы умолял меня… остановиться. А я… я буду упиваться этим мигом… буду улыбаться, когда будешь харкать кровью. Чтоб ты сдох мразь! — я все это выкрикивала и смеялась как сумасшедшая. А он стоял надо мной и смотрел без каких либо эмоций на меня сверху вниз. Я не увидела ни одной проскользнувшей эмоции боли или страха.

— Тут ключевое слово «когда-нибудь», а точнее милая — никогда.

— Пошел к черту, больной психопат! Я тебе не милая. Я тебе никто. И ты… Что ты за мужик такой, что поднимаешь на бабу руку? А? Ты не мужик! Ты лох! Тряпка! — наклонился и снова очередной удар. Я знаю, что я напрашиваюсь. Знаю. Но и его это не оправдывает. Нормальный человек развернется и уйдет. А он гнилая мразь!

— Чичаа… — снова холодом по телу так, что я резко прекращаю смеяться. Почему имеет такое воздействие на меня? Стоит лишь произнести ему это слово. Скрытая опасность, угроза, словно я на волоске. Поморщился и серьезно протянул:

— Перестань. Я говорю на твоем языке. Тебе понятном. Ты уважаешь только силу. И будешь повиноваться только ей. Я сказал, если тебе так удобнее. Значит быть — по твоему!

Даа… Я уважаю ее. Силу… Я уважала всегда таких людей! И глубоко внутри себя, я уважаю его… за многое… Но где-то очень глубоко внутри. И точно не за то, что он смеет меня бить. Как же я устала…

За волосы потащил меня наверх и оттеснил к стене. Вдавил в нее всем своим телом, наваливаясь на меня. Ощущала каждую его выпуклость. И как блять, можно забыть, все что было пару минут назад?! Когда он так близко. Когда так пронзительно смотрит. Когда вздрагиваю всем телом от его горячего дыхания мне в лицо.