Беседа с богом странствий

Сюнскэ, вышедший из кафе вслед за Ои, в этих словах О-Фудзи увидел благодарность за заботу об Ои. Повернувшись к О-Фудзи, он, в ответ на благодарность, широко улыбнулся ей. Даже после того как они вышли на улицу, О-Фудзи продолжала стоять у освещённой двери и, скрестив руки на груди, прикрытой фартуком, с нежностью смотрела вслед их удаляющимся фигурам.

XXXIV

Ои, когда под козырёк его фуражки проник свет уличных фонарей, освещавших платановую аллею, повиснув на руке Сюнскэ, снова вернулся к прерванному разговору:

– Итак, слушай. Может, тебе это и в тягость, но слушай.

Помня о своём обещании, Сюнскэ вынужден был посвятить Ои какое-то время.

– Понимаешь, та женщина медицинская сестра. Когда я прошлой весной заболел тонзиллитом… ладно, об этом не стоит говорить, так вот, наши отношения начались с той весны. Почему, ты думаешь, мы расстались? Потому что она в меня влюбилась – вот и всё. Произошёл один случай, и она мне показала это.

Сюнскэ внимательно следил, чтобы Ои не оступился. Каждый раз, оказавшись под фонарём, они топтали свои тени на асфальте, которые становились то длиннее, то короче. Через некоторое время Сюнскэ постарался сосредоточить всё своё внимание, которое постоянно рассеивалось, на рассказе Ои.

– В общем, ничего особенного не произошло. Просто из-за какого-то письма она меня приревновала и полностью показала, чего стоит, вот мне и стало противно. Кстати, хуже всего, по моему мнению, было именно то, что она меня приревновала, вот и всё, но это ладно. А я хочу рассказать тебе о письме, которое получил.

Говоря это, Ои пристально смотрел в глаза Сюнскэ, обдавая его винными парами.

– Присланное письмо было подписано женщиной, но, честно говоря, написал его я сам. Ты, наверно, удивлён? Я и сам удивлён, так что твоё удивление мне понятно. Но всё же, почему я написал это письмо? Потому что хотел выяснить, ревнует она меня или нет.

Сюнскэ слова Ои показались странными.

– Чудной ты человек.

– Видно, и правда чудной. Но зато теперь я узнал, насколько она ревнует меня, и окончательно понял, как она мне противна. Но в тот день, когда она стала мне противна, я узнал, каким скучным стал весь этот мир. К тому же я теперь на сто процентов узнал и то, что она ревнует меня. Ради этого и написал письмо. Должен был написать.

– Чудной ты человек, – повторил Сюнскэ, поддерживая едва державшегося на ногах Ои и стараясь, чтобы тот ни с кем не столкнулся на многолюдной улице.

– Такие-то у меня дела. Чтобы женщина опротивела мне, я влюбляюсь в неё. Чтобы стать скучнее, я делаю скучные вещи. Но при этом в глубине души я нисколько не хочу, чтобы женщина мне опротивела. Ни за что не хочу стать скучным. Разве это не трагедия? Думаю, трагедия. Но, надеюсь, положение всё же не безвыходное.

Ои, кажется, немного протрезвел, он был настолько взволнован, что даже прослезился.

XXXV

Они вышли к перекрёстку, где должны были сесть в трамвай, идущий в Хонго. Там, под бесчисленными фонарями, обогревающими тёмное небо, во все стороны неиссякаемыми потоками мчались трамваи, автомобили, рикши. Сюнскэ, переходя вместе с полупьяным Ои перекрёсток, должен был внимательно следить за этим бешеным движением и одновременно за тем, чтобы Ои не споткнулся и не упал.

Оказавшись наконец на противоположной стороне, Ои, не обращая никакого внимания на волнения, испытанные Сюнскэ, показал ему на вывеску пивного бара:

– Послушай, давай выпьем по кружечке.

С этими словами он небрежно откинул тёмно-коричневую занавеску и сделал было шаг внутрь.

– Постой. Если так, больше я с тобой нянчиться не стану.

– Ну зачем ты так говоришь? Пошли со мной. Я угощаю.

Сюнскэ уже слишком протрезвел после выпитого портвейна, чтобы составить компанию Ои, выпивать с ним снова и выслушивать странные любовные истории.

Сюнскэ снял руку с плеч Ои:

– Хочешь выпить, иди один. От угощения уволь.

– Вот как? Ну что ж, ничего не поделаешь. Я хотел ещё кое-что рассказать тебе, но…

Не выпуская из руки откинутую занавеску, он, переминаясь с ноги на ногу, помолчал, потом, распространяя запах алкоголя, приблизил своё лицо к лицу Сюнскэ:

– Ты, конечно, не знаешь, зачем я в тот вечер поехал в Кофудзу. Я избрал этот способ, чтобы расстаться с опротивевшей мне женщиной.

Засунув руки в карманы пальто, Сюнскэ недоумённо посмотрел прямо в глаза Ои:

– Хм, почему ты так сделал?